Неточные совпадения
Короли
польские, очутившиеся, наместо удельных князей, властителями сих пространных земель, хотя отдаленными и слабыми, поняли значенье козаков и выгоды таковой бранной сторожевой жизни.
Многие перенимали уже
польские обычаи, заводили роскошь, великолепные прислуги, соколов, ловчих, обеды, дворы.
Он любил простую жизнь козаков и перессорился с теми из своих товарищей, которые были наклонны к варшавской стороне, называя их холопьями
польских панов.
Сам с своими козаками производил над ними расправу и положил себе правилом, что в трех случаях всегда следует взяться за саблю, именно: когда комиссары [Комиссары —
польские сборщики податей.] не уважили в чем старшин и стояли пред ними в шапках, когда поглумились над православием и не почтили предковского закона и, наконец, когда враги были бусурманы и турки, против которых он считал во всяком случае позволительным поднять оружие во славу христианства.
Эти бурсаки составляли совершенно отдельный мир: в круг высший, состоявший из
польских и русских дворян, они не допускались.
Иногда он забирался и в улицу аристократов, в нынешнем старом Киеве, где жили малороссийские и
польские дворяне и домы были выстроены с некоторою прихотливостию.
Один раз, когда он зазевался, наехала почти на него колымага какого-то
польского пана, и сидевший на козлах возница с престрашными усами хлыснул его довольно исправно бичом.
Скоро весь
польский юго-запад сделался добычею страха.
Она была наполнена вся сидевшими в разных положениях у стен солдатами, слугами, псарями, виночерпиями и прочей дворней, необходимою для показания сана
польского вельможи как военного, так и владельца собственных поместьев.
— Потому что лучше, потому и надел… И сам разъезжает, и другие разъезжают; и он учит, и его учат. Как наибогатейший
польский пан!
Все высыпали на вал, и предстала пред козаков живая картина:
польские витязи, один другого красивей, стояли на валу.
Кобита, добрый козак и молодой еще, схватился тоже с одним из храбрейших в
польском войске, и долго бились они.
Милость чужого короля, да и не короля, а паскудная милость
польского магната, который желтым чеботом своим бьет их в морду, дороже для них всякого братства.
— Хоть неживого, да довезу тебя! Не попущу, чтобы ляхи поглумились над твоей козацкою породою, на куски рвали бы твое тело да бросали его в воду. Пусть же хоть и будет орел высмыкать из твоего лоба очи, да пусть же степовой наш орел, а не ляшский, не тот, что прилетает из
польской земли. Хоть неживого, а довезу тебя до Украйны!
В летописных страницах изображено подробно, как бежали
польские гарнизоны из освобождаемых городов; как были перевешаны бессовестные арендаторы-жиды; как слаб был коронный гетьман Николай Потоцкий с многочисленною своею армиею против этой непреодолимой силы; как, разбитый, преследуемый, перетопил он в небольшой речке лучшую часть своего войска; как облегли его в небольшом местечке Полонном грозные козацкие полки и как, приведенный в крайность,
польский гетьман клятвенно обещал полное удовлетворение во всем со стороны короля и государственных чинов и возвращение всех прежних прав и преимуществ.
Но не такие были козаки, чтобы поддаться на то: знали они уже, что такое
польская клятва.
— А вы, хлопцы! — продолжал он, оборотившись к своим, — кто из вас хочет умирать своею смертью — не по запечьям и бабьим лежанкам, не пьяными под забором у шинка, подобно всякой падали, а честной, козацкой смертью — всем на одной постеле, как жених с невестою? Или, может быть, хотите воротиться домой, да оборотиться в недоверков, да возить на своих спинах
польских ксендзов?
И такие поминки по Остапе отправлял он в каждом селении, пока
польское правительство не увидело, что поступки Тараса были побольше, чем обыкновенное разбойничество, и тому же самому Потоцкому поручено было с пятью полками поймать непременно Тараса.
Неточные совпадения
Был, после начала возмущения, день седьмый. Глуповцы торжествовали. Но несмотря на то что внутренние враги были побеждены и
польская интрига посрамлена, атаманам-молодцам было как-то не по себе, так как о новом градоначальнике все еще не было ни слуху ни духу. Они слонялись по городу, словно отравленные мухи, и не смели ни за какое дело приняться, потому что не знали, как-то понравятся ихние недавние затеи новому начальнику.
Без труда склонив на свою сторону четырех солдат местной инвалидной команды и будучи тайно поддерживаема
польскою интригою, эта бездельная проходимица овладела умами почти мгновенно.
Легко было немке справиться с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить
польскую интригу, тем более что она действовала невидимыми подземными путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сетовали на неспособность русского народа, который даже для подобного случая ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать, как внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.
Этого последнего обстоятельства совершенно достаточно было, чтобы выставить новую претендентшу и сплести новую
польскую интригу.
Наставшее затем утро также не благоприятствовало проискам
польской интриги, так как интрига эта, всегда действуя в темноте, не может выносить солнечного света.