Неточные совпадения
— Ясные паны! — произнес жид. — Таких панов еще никогда не видывано. Ей-богу, никогда. Таких добрых, хороших
и храбрых не было еще на свете!.. — Голос его замирал
и дрожал от страха. — Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем не наши, те, что арендаторствуют на Украине! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него,
да и бросить! Вот
и они скажут то же. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
Все
бросили вмиг берег
и снарядку челнов, ибо предстоял теперь сухопутный, а не морской поход,
и не суда
да козацкие чайки [Чайки — длинные узкие речные суда запорожцев.] — понадобились телеги
и кони.
Бросьте такую чертову повадку, прочь кидайте всякие юбки, берите одно только оружье, коли попадется доброе,
да червонцы или серебро, потому что они емкого свойства
и пригодятся во всяком случае.
И когда турки, обрадовавшись, что достали себе такого слугу, стали пировать
и, позабыв закон свой, все перепились, он принес все шестьдесят четыре ключа
и роздал невольникам, чтобы отмыкали себя,
бросали бы цепи
и кандалы в море, а брали бы наместо того сабли
да рубили турков.
— Хоть неживого,
да довезу тебя! Не попущу, чтобы ляхи поглумились над твоей козацкою породою, на куски рвали бы твое тело
да бросали его в воду. Пусть же хоть
и будет орел высмыкать из твоего лоба очи,
да пусть же степовой наш орел, а не ляшский, не тот, что прилетает из польской земли. Хоть неживого, а довезу тебя до Украйны!
Неточные совпадения
— Спит душенька на подушечке… спит душенька на перинушке… а боженька тук-тук!
да по головке тук-тук!
да по темечку тук-тук! — визжала блаженная,
бросая в Грустилова щепками, землею
и сором.
— Я пожалуюсь?
Да ни за что в свете! Разговоры такие пойдут, что
и не рад жалобе! Вот на заводе — взяли задатки, ушли. Что ж мировой судья? Оправдал. Только
и держится всё волостным судом
да старшиной. Этот отпорет его по старинному. А не будь этого —
бросай всё! Беги на край света!
—
Да, но без шуток, — продолжал Облонский. — Ты пойми, что женщина, милое, кроткое, любящее существо, бедная, одинокая
и всем пожертвовала. Теперь, когда уже дело сделано, — ты пойми, — неужели
бросить ее? Положим: расстаться, чтобы не разрушить семейную жизнь; но неужели не пожалеть ее, не устроить, не смягчить?
Когда дым рассеялся, на земле лежала раненая лошадь
и возле нее Бэла; а Казбич,
бросив ружье, по кустарникам, точно кошка, карабкался на утес; хотелось мне его снять оттуда —
да не было заряда готового!
— Что вам угодно? — произнесла она дрожащим голосом,
бросая кругом умоляющий взгляд. Увы! ее мать была далеко,
и возле никого из знакомых ей кавалеров не было; один адъютант, кажется, все это видел,
да спрятался за толпой, чтоб не быть замешану в историю.