Он радостно всматривался
в прозрачную даль широкой степи; прислушивался к простому говору временных ее обитателей — чумаков, пастухов; чуял своим сердцем живые впечатления от веселого пения птички, и красоты весенней травки, и порывы степного ветра, и все это превосходно умел изобразить потом в своих простых, но глубоких стихах.
Неточные совпадения
Люблю тебя, Петра творенье, // Люблю твой строгий, стройный вид, // Невы державное теченье, // Береговой ее гранит, // Твоих оград узор чугунный, // Твоих задумчивых ночей //
Прозрачный сумрак, блеск безлунный, // Когда я
в комнате моей // Пишу, читаю без лампады, // И ясны спящие громады // Пустынных улиц, и светла // Адмиралтейская игла, // И, не пуская тьму ночную // На золотые небеса, // Одна заря сменить другую // Спешит,
дав ночи полчаса.
К рыжебородому подошел какой-то толстый и увел за собой. Пьяный юноша исчез, к
даме подошел высокий, худощавый, носатый, с бледным лицом, с пенсне, с
прозрачной бородкой неопределенной окраски, он толкал
в плечо румянощекую девушку, с толстой косой золотистых волос.
— Нет, я предложения не делал совсем, но лишь потому, что не успел; она сама предупредила меня, — не
в прямых, конечно, словах, но, однако же,
в слишком
прозрачных и ясных
дала мне «деликатно» понять, что идея эта впредь невозможна.
То, что было вчера мрачно и темно и так пугало воображение, теперь утопало
в блеске раннего утра; толстый, неуклюжий Жонкьер с маяком, «Три брата» и высокие крутые берега, которые видны на десятки верст по обе стороны,
прозрачный туман на горах и дым от пожара
давали при блеске солнца и моря картину недурную.
За дверями гостиной послышались легкие шаги, и
в залу вошла Зинаида Егоровна. Она была
в белом утреннем пеньюаре, и ее роскошная, густая коса красиво покоилась
в синелевой сетке, а всегда бледное, болезненно
прозрачное лицо казалось еще бледнее и
прозрачнее от лежавшего на нем следа бессонной ночи. Зинаида Егоровна была очень эффектна: точно средневековая, рыцарственная
дама, мечтающая о своем далеком рыцаре.