Неточные совпадения
Илья Иванович иногда возьмет и книгу в
руки — ему все равно, какую-нибудь. Он и не подозревал в чтении существенной потребности, а считал его роскошью, таким делом,
без которого легко и обойтись можно, так точно,
как можно иметь картину на стене, можно и не иметь, можно пойти прогуляться, можно и не пойти: от этого ему все равно,
какая бы ни была книга; он смотрел на нее,
как на вещь, назначенную для развлечения, от скуки и от нечего делать.
Собираются на обед, на вечер,
как в должность,
без веселья, холодно, чтоб похвастать поваром, салоном, и потом под
рукой осмеять, подставить ногу один другому.
Теперь уже я думаю иначе. А что будет, когда я привяжусь к ней, когда видеться — сделается не роскошью жизни, а необходимостью, когда любовь вопьется в сердце (недаром я чувствую там отверделость)?
Как оторваться тогда? Переживешь ли эту боль? Худо будет мне. Я и теперь
без ужаса не могу подумать об этом. Если б вы были опытнее, старше, тогда бы я благословил свое счастье и подал вам
руку навсегда. А то…
Рук своих он
как будто стыдился, и когда говорил, то старался прятать или обе за спину, или одну за пазуху, а другую за спину. Подавая начальнику бумагу и объясняясь, он одну
руку держал на спине, а средним пальцем другой
руки, ногтем вниз, осторожно показывал какую-нибудь строку или слово и, показав, тотчас прятал
руку назад, может быть, оттого, что пальцы были толстоваты, красноваты и немного тряслись, и ему не
без причины казалось не совсем приличным выставлять их часто напоказ.
Она крепко пожимала ему
руку и весело, беззаботно смотрела на него, так явно и открыто наслаждаясь украденным у судьбы мгновением, что ему даже завидно стало, что он не разделяет ее игривого настроения.
Как, однако ж, ни был он озабочен, он не мог не забыться на минуту, увидя лицо ее, лишенное той сосредоточенной мысли, которая играла ее бровями, вливалась в складку на лбу; теперь она являлась
без этой не раз смущавшей его чудной зрелости в чертах.
—
Как же-с, надо знать:
без этого ничего сообразить нельзя, — с покорной усмешкой сказал Иван Матвеевич, привстав и заложив одну
руку за спину, а другую за пазуху. — Помещик должен знать свое имение,
как с ним обращаться… — говорил он поучительно.
— Между тем поверенный этот управлял большим имением, — продолжал он, — да помещик отослал его именно потому, что заикается. Я дам ему доверенность, передам планы: он распорядится закупкой материалов для постройки дома, соберет оброк, продаст хлеб, привезет деньги, и тогда…
Как я рад, милая Ольга, — сказал он, целуя у ней
руку, — что мне не нужно покидать тебя! Я бы не вынес разлуки;
без тебя в деревне, одному… это ужас! Но только теперь нам надо быть очень осторожными.
Все погрузилось в сон и мрак около него. Он сидел, опершись на
руку, не замечал мрака, не слыхал боя часов. Ум его утонул в хаосе безобразных, неясных мыслей; они неслись,
как облака в небе,
без цели и
без связи, — он не ловил ни одной.
— Теперь брат ее съехал, жениться вздумал, так хозяйство, знаешь, уж не такое большое,
как прежде. А бывало, так у ней все и кипит в
руках! С утра до вечера так и летает: и на рынок, и в Гостиный двор… Знаешь, я тебе скажу, — плохо владея языком, заключил Обломов, — дай мне тысячи две-три, так я бы тебя не стал потчевать языком да бараниной; целого бы осетра подал, форелей, филе первого сорта. А Агафья Матвевна
без повара чудес бы наделала — да!
— Мне, главная причина, выманить Феню-то надо было… Ну, выпил стакашик господского чаю, потому как зачем же я буду обижать барина напрасно? А теперь приедем на Фотьянку: первым делом самовар… Я как домой к баушке Лукерье, потому моя Окся утвердилась там заместо Фени. Ведь поглядеть, так дура набитая, а тут ловко подвернулась… Она уж во второй раз с нашего прииску убежала да прямо к баушке, а та без Фени
как без рук. Ну, Окся и соответствует по всем частям…
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Помилуйте,
как можно! и
без того это такая честь… Конечно, слабыми моими силами, рвением и усердием к начальству… постараюсь заслужить… (Приподымается со стула, вытянувшись и
руки по швам.)Не смею более беспокоить своим присутствием. Не будет ли
какого приказанья?
Стародум. Они в
руках государя.
Как скоро все видят, что
без благонравия никто не может выйти в люди; что ни подлой выслугой и ни за
какие деньги нельзя купить того, чем награждается заслуга; что люди выбираются для мест, а не места похищаются людьми, — тогда всякий находит свою выгоду быть благонравным и всякий хорош становится.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить
без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих
руках власть,
какая бы она ни была, если будет, то будет лучше, чем в
руках многих мне известных, — с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
Он округло вытер платком свое лицо и, запахнув сюртук, который и
без того держался очень хорошо, с улыбкой приветствовал вошедших, протягивая Степану Аркадьичу
руку,
как бы желая поймать что-то.
Чем долее Левин косил, тем чаще и чаще он чувствовал минуты забытья, при котором уже не
руки махали косой, а сама коса двигала за собой всё сознающее себя, полное жизни тело, и,
как бы по волшебству,
без мысли о ней, работа правильная и отчетливая делалась сама собой. Это были самые блаженные минуты.