Неточные совпадения
—
Не брани меня, Андрей, а лучше
в самом деле помоги! — начал он со вздохом. — Я сам мучусь этим; и если б ты посмотрел и послушал меня вот хоть бы сегодня, как я сам копаю себе могилу и оплакиваю себя, у тебя бы упрек
не сошел с языка. Все знаю, все
понимаю, но
силы и воли нет. Дай мне своей воли и ума и веди меня куда хочешь. За тобой я, может быть, пойду, а один
не сдвинусь с места. Ты правду говоришь: «Теперь или никогда больше». Еще год — поздно будет!
Сама Агафья Матвеевна
не в силах была
не только пококетничать с Обломовым, показать ему каким-нибудь признаком, что
в ней происходит, но она, как сказано, никогда
не сознавала и
не понимала этого, даже забыла, что несколько времени назад этого ничего
не происходило
в ней, и любовь ее высказалась только
в безграничной преданности до гроба.
Он чувствовал, что и его здоровый организм
не устоит, если продлятся еще месяцы этого напряжения ума, воли, нерв. Он
понял, — что было чуждо ему доселе, — как тратятся
силы в этих скрытых от глаз борьбах души со страстью, как ложатся на сердце неизлечимые раны без крови, но порождают стоны, как уходит и жизнь.
Она
понимала, что если она до сих пор могла укрываться от зоркого взгляда Штольца и вести удачно войну, то этим обязана была вовсе
не своей
силе, как
в борьбе с Обломовым, а только упорному молчанию Штольца, его скрытому поведению. Но
в открытом поле перевес был
не на ее стороне, и потому вопросом: «как я могу знать?» она хотела только выиграть вершок пространства и минуту времени, чтоб неприятель яснее обнаружил свой замысел.
Неточные совпадения
«Я ничего
не открыл. Я только узнал то, что я знаю. Я
понял ту
силу, которая
не в одном прошедшем дала мне жизнь, но теперь дает мне жизнь. Я освободился от обмана, я узнал хозяина».
— Я боюсь, что она сама
не понимает своего положения. Она
не судья, — оправляясь говорил Степан Аркадьич. — Она подавлена, именно подавлена твоим великодушием. Если она прочтет это письмо, она
не в силах будет ничего сказать, она только ниже опустит голову.
Она знала, что никогда он
не будет
в силах понять всей глубины ее страданья; она знала, что за его холодный тон при упоминании об этом она возненавидит его.
— Да, да… — сказал Степан Аркадьич,
не в силах отвечать, так как слезы подступали ему к горлу. — Да, да. Я
понимаю вас, — наконец выговорил он.
Поняв чувства барина, Корней попросил приказчика прийти
в другой раз. Оставшись опять один, Алексей Александрович
понял, что он
не в силах более выдерживать роль твердости и спокойствия. Он велел отложить дожидавшуюся карету, никого
не велел принимать и
не вышел обедать.