Неточные совпадения
— Вы, я думаю, забыли меня,
Вера? — спросил он. Он сам
слышал, что голос его, без намерения, был нежен, взгляд не отрывался от нее.
— Да,
Вера, теперь я несколько вижу и понимаю тебя и обещаю: вот моя рука, — сказал он, — что отныне ты не
услышишь и не заметишь меня в доме: буду «умник», — прибавил он, — буду «справедлив», буду «уважать твою свободу», и как рыцарь буду «великодушен», буду просто — велик! Я — grand coeur! [великодушен! (фр.)]
В это время вошел Райский, в изящном неглиже, совсем оправившийся от прогулки. Он видел взгляд
Веры, обращенный к Тушину, и
слышал ее последние слова.
— Ты, ты, ты —
Вера! — хорошо ли я
слышу, не ошибаюсь ли я?
— Оставим это. Ты меня не любишь, еще немного времени, впечатление мое побледнеет, я уеду, и ты никогда не
услышишь обо мне. Дай мне руку, скажи дружески, кто учил тебя,
Вера, — кто этот цивилизатор? Не тот ли, что письма пишет на синей бумаге!..
— Да, но я желал бы
слышать ее. Скажи, о чем ты молишься,
Вера?
После третьего выстрела он прислушался минут семь, но, не
слыша ничего, до того нахмурился, что на минуту как будто постарел, медленно взял ружье и нехотя пошел по дорожке, по-видимому с намерением уйти, но замедлял, однако, шаг, точно затрудняясь идти в темноте. Наконец пошел решительным шагом — и вдруг столкнулся с
Верой.
— Мы высказались… отдаю решение в ваши руки! — проговорил глухо Марк, отойдя на другую сторону беседки и следя оттуда пристально за нею. — Я вас не обману даже теперь, в эту решительную минуту, когда у меня голова идет кругом… Нет, не могу —
слышите,
Вера, бессрочной любви не обещаю, потому что не верю ей и не требую ее и от вас, венчаться с вами не пойду. Но люблю вас теперь больше всего на свете!.. И если вы после всего этого, что говорю вам, — кинетесь ко мне… значит, вы любите меня и хотите быть моей…
— Надо было натереть вчера спиртом; у тебя нет? — сдержанно сказала бабушка, стараясь на нее не глядеть, потому что
слышала принужденный голос, видела на губах
Веры какую-то чужую, а не ее улыбку и чуяла неправду.
Все
слышали, что
Вера Васильевна больна, и пришли наведаться. Татьяна Марковна объявила, что
Вера накануне прозябла и на два дня осталась в комнате, а сама внутренне страдала от этой лжи, не зная, какая правда кроется под этой подложной болезнью, и даже не смела пригласить доктора, который тотчас узнал бы, что болезни нет, а есть моральное расстройство, которому должна быть причина.
— Прими мое благословение, — сказала она, — и передай им… Марфеньке и… ей, — бедной моей
Вере…
слышишь, и ей!..
Райский поверял наблюдением над ним все, что
слышал от
Веры — и все оправдывалось, подтверждалось — и анализ Райского, так услужливо разоблачавший ему всякие загадочные или прикрытые лоском и краской стороны, должен был уступить место естественному влечению к этой простой, открытой личности, где не было почти никакого «лоска» и никакой «краски».
Он
слышал от
Веры намек на любовь,
слышал кое-что от Василисы, но у какой женщины не было своего романа? Что могли воскресить из праха за сорок лет? какую-нибудь ложь, сплетню? Надо узнать — и так или иначе — зажать рот Тычкову.
Неточные совпадения
— Путь к истинной
вере лежит через пустыню неверия, —
слышал он. —
Вера, как удобная привычка, несравнимо вреднее сомнения. Допустимо, что
вера, в наиболее ярких ее выражениях, чувство ненормальное, может быть, даже психическая болезнь: мы видим верующих истериками, фанатиками, как Савонарола или протопоп Аввакум, в лучшем случае — это слабоумные, как, например, Франциск Ассизский.
— Я тоже не могла уснуть, — начала она рассказывать. — Я никогда не
слышала такой мертвой тишины. Ночью по саду ходила женщина из флигеля, вся в белом, заломив руки за голову. Потом вышла в сад
Вера Петровна, тоже в белом, и они долго стояли на одном месте… как Парки.
—
Вера, — чаю, пожалуйста! В половине восьмого заседание. Субсидию тебе на школу город решил дать,
слышишь?
—
Слышишь,
Вера? Какая фантазия, а? Я всегда говорил, что это способнейший мальчишка…
Тема случилась странная: Григорий поутру, забирая в лавке у купца Лукьянова товар,
услышал от него об одном русском солдате, что тот, где-то далеко на границе, у азиятов, попав к ним в плен и будучи принуждаем ими под страхом мучительной и немедленной смерти отказаться от христианства и перейти в ислам, не согласился изменить своей
веры и принял муки, дал содрать с себя кожу и умер, славя и хваля Христа, — о каковом подвиге и было напечатано как раз в полученной в тот день газете.