Неточные совпадения
Свадьба была отложена до осени по каким-то хозяйственным соображениям Татьяны Марковны — и
в доме постепенно
готовили приданое. Из кладовых вынуты были старинные кружева, отобрано было родовое серебро, золото, разделены на две равные половины посуда, белье, меха, разные вещи, жемчуг, брильянты.
В доме,
в девичьей,
в кабинете бабушки, даже
в гостиной и еще двух комнатах, расставлялись столы с шитьем белья.
Готовили парадную постель, кружевные подушки, одеяло. По утрам ходили портнихи, швеи.
В доме пост теперь: «On est en penitence — бульон и цыпленка
готовят на всех — et ma pauvre Sophie n’ose pas descendre me tenir compagnie, [На всех наложено покаяние… и моя бедная Софи не смеет спуститься, чтобы составить мне компанию (фр.).] — жалуется он горько и жует
в недоумении губами, — et nous sommes enfermes tous les deux [и мы оба заперты (фр.).]…
Весь
дом смотрел парадно, только Улита,
в это утро глубже, нежели
в другие дни, опускалась
в свои холодники и подвалы и не успела надеть ничего, что делало бы ее непохожею на вчерашнюю или завтрашнюю Улиту. Да повара почти с зарей надели свои белые колпаки и не покладывали рук,
готовя завтрак, обед, ужин — и господам, и дворне, и приезжим людям из-за Волги.
Неточные совпадения
К этой неприятной для него задаче он приступил у нее на
дому,
в ее маленькой уютной комнате. Осенний вечер сумрачно смотрел
в окна с улицы и
в дверь с террасы;
в саду, под красноватым небом, неподвижно стояли деревья, уже раскрашенные утренними заморозками. На столе, как всегда, кипел самовар, — Марина,
в капоте
в кружевах,
готовя чай, говорила, тоже как всегда, — спокойно, усмешливо:
Дома его встречало праздничное лицо ‹девицы›. Она очень располнела, сладко улыбалась, губы у нее очень яркие, пухлые, и
в глазах светилась неиссякаемо радость. Она была очень антипатична, становилась все более фамильярной, но — Клим Иванович терпел ее, — хорошая работница, неплохо и дешево
готовит, держит комнаты
в строгой чистоте. Изредка он спрашивал ее:
И на свадьбу не похоже, а скорее на похороны, что у тетеньки все головка болит, а барышня плачут да молчат; да
в доме и приданого не
готовят; у барышни чулков пропасть нештопаных, и те не соберутся заштопать; что на той неделе даже заложили серебро…
Следующие 3 дня, 28–30 сентября, я просидел
дома, вычерчивал маршруты, делал записи
в путевых дневниках и писал письма. Казаки убили изюбра и сушили мясо, а Бочкарев
готовил зимнюю обувь. Я не хотел отрывать их от дела и не брал с собой
в экскурсию по окрестностям.
Так и сделали. Из полученных за пустошь денег Валентин Осипович отложил несколько сотен на поездку
в Москву, а остальные вручил Калерии Степановне, которая с этой минуты водворилась
в Веригине, как
дома. Обивали мебель, развешивали гардины, чистили старинное бабушкино серебро, прикупали посуду и
в то же время
готовили для невесты скромное приданое.