Неточные совпадения
Он и
знание — не знал, а как будто видел его у себя в воображении, как в зеркале, готовым, чувствовал его и этим довольствовался; а узнавать ему было скучно, он отталкивал наскучивший предмет прочь, отыскивая вокруг нового,
живого, поразительного, чтоб в нем самом все играло, билось, трепетало и отзывалось жизнью на жизнь.
У Леонтия, напротив, билась в
знаниях своя жизнь, хотя прошлая, но
живая. Он открытыми глазами смотрел в минувшее. За строкой он видел другую строку. К древнему кубку приделывал и пир, на котором из него пили, к монете — карман, в котором она лежала.
Часто с Райским уходили они в эту жизнь. Райский как дилетант — для удовлетворения мгновенной вспышки воображения, Козлов — всем существом своим; и Райский видел в нем в эти минуты то же лицо, как у Васюкова за скрипкой, и слышал
живой, вдохновенный рассказ о древнем быте или, напротив, сам увлекал его своей фантазией — и они полюбили друг в друге этот
живой нерв, которым каждый был по-своему связан с
знанием.
Матушка беспрестанно рассказывала мне значение каждой местности и каждого предмета, причем я мог убедиться в большом и весьма приятном,
живом знании ею истории, что меня, впрочем, уже не удивляло, потому что я, проведя с нею два часа, получил непоколебимое убеждение, что она говорит только о том, что основательно знает.
Неточные совпадения
Он изучал все
живые струны сердца человеческого, как изучают жилы трупа, но никогда не умел он воспользоваться своим
знанием; так иногда отличный анатомик не умеет вылечить от лихорадки!
Он не чертил ей таблиц и чисел, но говорил обо всем, многое читал, не обегая педантически и какой-нибудь экономической теории, социальных или философских вопросов, он говорил с увлечением, с страстью: он как будто рисовал ей бесконечную,
живую картину
знания. После из памяти ее исчезали подробности, но никогда не сглаживался в восприимчивом уме рисунок, не пропадали краски и не потухал огонь, которым он освещал творимый ей космос.
Самый Британский музеум, о котором я так неблагосклонно отозвался за то, что он поглотил меня на целое утро в своих громадных сумрачных залах, когда мне хотелось на свет Божий, смотреть все
живое, — он разве не есть огромная сокровищница, в которой не только ученый, художник, даже просто фланер, зевака, почерпнет какое-нибудь
знание, уйдет с идеей обогатить память свою не одним фактом?
Мне казалось, что любопытство у них не рождается от досуга, как, например, у нас; оно не есть тоже
живая черта характера, как у французов, не выражает жажды
знания, а просто — холодное сознание, что то или другое полезно, а потому и должно быть осмотрено.
— Должен доктор свидетельствовать. Которых слабых оставлять. А то повели чуть
живого, — говорил приказчик, очевидно щеголяя своим
знанием порядков.