Неточные совпадения
Если оказывалась
книга в богатом переплете лежащею на диване, на стуле, — Надежда Васильевна ставила ее на полку; если западал слишком вольный луч солнца и играл на хрустале, на зеркале, на серебре, — Анна Васильевна находила, что глазам больно,
молча указывала человеку пальцем на портьеру, и тяжелая, негнущаяся шелковая завеса мерно падала с петли и закрывала свет.
Он так и принимал за чистую монету всякий ее взгляд, всякое слово,
молчал, много ел, слушал, и только иногда воззрится в нее странными, будто испуганными глазами, и
молча следит за ее проворными движениями, за резвой речью, звонким смехом, точно вчитывается в новую, незнакомую еще ему
книгу, в ее немое, вечно насмешливое лицо.
Она прилежна, любит шить, рисует. Если сядет за шитье, то углубится серьезно и
молча, долго может просидеть; сядет за фортепиано, непременно проиграет все до конца, что предположит;
книгу прочтет всю и долго рассказывает о том, что читала, если ей понравится. Поет, ходит за цветами, за птичками, любит домашние заботы, охотница до лакомств.
Но она и вида не показывает, что замечает его желание проникнуть ее тайны, и если у него вырвется намек — она
молчит, если в
книге идет речь об этом, она слушает равнодушно, как Райский голосом ни напирает на том месте.
Неточные совпадения
Он выбрал минуту, когда учитель
молча смотрел в
книгу.
Под подушкой его лежало Евангелие. Он взял его машинально. Эта
книга принадлежала ей, была та самая, из которой она читала ему о воскресении Лазаря. В начале каторги он думал, что она замучит его религией, будет заговаривать о Евангелии и навязывать ему
книги. Но, к величайшему его удивлению, она ни разу не заговаривала об этом, ни разу даже не предложила ему Евангелия. Он сам попросил его у ней незадолго до своей болезни, и она
молча принесла ему
книгу. До сих пор он ее и не раскрывал.
— А вот почему. Сегодня я сижу да читаю Пушкина… помнится, «Цыгане» мне попались… Вдруг Аркадий подходит ко мне и
молча, с этаким ласковым сожалением на лице, тихонько, как у ребенка, отнял у меня
книгу и положил передо мной другую, немецкую… улыбнулся и ушел, и Пушкина унес.
И Аркадий и Катя
молчали; он держал в руках полураскрытую
книгу, а она выбирала из корзинки оставшиеся в ней крошки белого хлеба и бросала их небольшой семейке воробьев, которые, с свойственной им трусливою дерзостью, прыгали и чирикали у самых ее ног.
Она замолчала, взяв со стола
книгу, небрежно перелистывая ее и нахмурясь, как бы решая что-то. Самгин подождал ее речей и начал рассказывать об Инокове, о двух последних встречах с ним, — рассказывал и думал: как отнесется она? Положив
книгу на колено себе, она выслушала
молча, поглядывая в окно, за плечо Самгина, а когда он кончил, сказала вполголоса: