Неточные совпадения
— Как прощай: а портрет Софьи!.. На днях начну. Я забросил академию и не видался
ни с
кем. Завтра пойду к Кирилову: ты его знаешь?
Он сохранял всегда учтивость и сдержанность в словах и жестах, как бы с
кем близок
ни был.
Но maman после обеда отвела меня в сторону и сказала, что это
ни на что не похоже — девице спрашивать о здоровье постороннего молодого человека, еще учителя, «и бог знает,
кто он такой!» — прибавила она.
— Спасибо за комплимент, внучек: давно я не слыхала — какая тут красота! Вон на
кого полюбуйся — на сестер! Скажу тебе на ухо, — шепотом прибавила она, — таких
ни в городе,
ни близко от него нет. Особенно другая… разве Настенька Мамыкина поспорит: помнишь, я писала, дочь откупщика?
— Ведь у меня тут все: сад и грядки, цветы… А птицы?
Кто же будет ходить за ними? Как можно —
ни за что…
— Так ты не выйдешь
ни за
кого без бабушкина спроса?
Он пошел поскорее, вспомнив, что у него была цель прогулки, и поглядел вокруг,
кого бы спросить, где живет учитель Леонтий Козлов. И никого на улице:
ни признака жизни. Наконец он решился войти в один из деревянных домиков.
Но Райский раза три повел его туда. Леонтий не обращал внимания на Ульяну Андреевну и жадно ел, чавкая вслух и думая о другом, и потом робко уходил домой, не говоря
ни с
кем, кроме соседа, то есть Райского.
Этого еще никогда
ни с
кем не случалось,
кто приходил к ней. Даже и невпечатлительные молодые люди, и те остановят глаза прежде всего на ней.
— Если послушать ее, — продолжала Ульяна Андреевна, — так все сиди на месте, не повороти головы, не взгляни
ни направо,
ни налево,
ни с
кем слова не смей сказать: мастерица осуждать! А сама с Титом Никонычем неразлучна: тот и днюет и ночует там…
— Полноте:
ни в вас,
ни в
кого! — сказал он, — мое время уж прошло: вон седина пробивается! И что вам за любовь — у вас муж, у меня свое дело… Мне теперь предстоит одно: искусство и труд. Жизнь моя должна служить и тому и другому…
Жилось ему сносно: здесь не было
ни в
ком претензии казаться чем-нибудь другим, лучше, выше, умнее, нравственнее; а между тем на самом деле оно было выше, нравственнее, нежели казалось, и едва ли не умнее. Там, в куче людей с развитыми понятиями, бьются из того, чтобы быть проще, и не умеют; здесь, не думая о том, все просты, никто не лез из кожи подделаться под простоту.
Я вижу, где обман, знаю, что все — иллюзия, и не могу
ни к чему привязаться, не нахожу
ни в чем примирения: бабушка не подозревает обмана
ни в чем и
ни в
ком, кроме купцов, и любовь ее, снисхождение, доброта покоятся на теплом доверии к добру и людям, а если я… бываю снисходителен, так это из холодного сознания принципа, у бабушки принцип весь в чувстве, в симпатии, в ее натуре!
Но, несмотря на страсть к танцам, ждет с нетерпением лета, поры плодов, любит, чтобы много вишен уродилось и арбузы вышли большие, а яблоков народилось бы столько, как
ни у
кого в садах.
— В городе все говорят о вас и все в претензии, что вы до сих пор
ни у
кого не были,
ни у губернатора,
ни у архиерея,
ни у предводителя, — обратилась Крицкая к Райскому.
— Я не поеду
ни к
кому, бабушка, — зевая, сказал Райский.
—
Ни ему,
ни мне, никому на свете… помни, Марфенька, это: люби,
кто понравится, но прячь это глубоко в душе своей, не давай воли
ни себе,
ни ему, пока… позволит бабушка и отец Василий. Помни проповедь его…
Когда
кто приходил посторонний в дом и когда в прихожей не было
ни Якова,
ни Егорки, что почти постоянно случалось, и Василиса отворяла двери, она никогда не могла потом сказать,
кто приходил.
Ни имени,
ни фамилии приходившего она передать никогда не могла, хотя состарилась в городе и знала в лицо последнего мальчишку.
— Как же,
кто вас пустит? — шептала она, — хороши; так-то помните свою Уленьку?
Ни разу без мужа не пришли ко мне…
Я от этого преследования чуть не захворала, не видалась
ни с
кем, не писала
ни к
кому, и даже к тебе, и чувствовала себя точно в тюрьме. Он как будто играет, может быть даже нехотя, со мной. Сегодня холоден, равнодушен, а завтра опять глаза у него блестят, и я его боюсь, как боятся сумасшедших. Хуже всего то, что он сам не знает себя, и потому нельзя положиться на его намерения и обещания: сегодня решится на одно, а завтра сделает другое.
И все раздумывал он: от
кого другое письмо? Он задумчиво ходил целый день, машинально обедал, не говорил с бабушкой и Марфенькой, ушел от ее гостей, не сказавши
ни слова, велел Егорке вынести чемодан опять на чердак и ничего не делал.
Ночью он не спал, днем
ни с
кем не говорил, мало ел и даже похудел немного — и все от таких пустяков, от ничтожного вопроса: от
кого письмо?
«Надо узнать, от
кого письмо, во что бы то
ни стало, — решил он, — а то меня лихорадка бьет. Только лишь узнаю, так успокоюсь и уеду!» — сказал он и пошел к ней тотчас после чаю.
— «Не видалась
ни с
кем и не писала
ни к
кому, даже к тебе…»
—
Ни с
кем и
ни к
кому — подчеркнуто, — шептал он, ворочая глазами вокруг, губы у него дрожали, — тут есть кто-то, с
кем она видится, к
кому пишет! Боже мой! Письмо на синей бумаге было — не от попадьи! — сказал он в ужасе.
А ничего этого не было. Вера явилась тут еще в новом свете. В каждом ее взгляде и слове, обращенном к Тушину, Райский заметил прежде всего простоту, доверие, ласку, теплоту, какой он не заметил у ней в обращении
ни с
кем, даже с бабушкой и Марфенькой.
Ни с
кем она так охотно не пила кофе,
ни с
кем не говорила так охотно секретов, находя, может быть, в Анне Ивановне сходство с собой в склонности к хозяйству, а больше всего глубокое уважение к своей особе, к своему роду, фамильным преданиям.
За ее обыкновенной, вседневной миной крылась другая. Она усиливалась, и притом с трудом, скрадывать какое-то ликование, будто прятала блиставшую в глазах, в улыбке зарю внутреннего удовлетворения, которым, по-видимому, не хотела делиться
ни с
кем.
— Когда оно настанет — и я не справлюсь одна… тогда я приду к вам — и
ни к
кому больше, да к Богу! Не мучьте меня теперь и не мучьтесь сами… Не ходите, не смотрите за мной…
Вера вечером пришла к ужину, угрюмая, попросила молока, с жадностью выпила стакан и
ни с
кем не сказала
ни слова.
— Ну, так что ж за беда? — сказал Райский, — ее сношения с Шарлем не секрет
ни для
кого, кроме мужа: посмеются еще, а он ничего не узнает. Она воротится…
Он рад броситься ей на помощь, но не знает ничего и даже не имеет права разделить
ни с
кем своих опасений.
Она хитро наводила на разговор Козлова, почти не спрашивая и не показывая вида, что слушает, и особенно никогда
ни перед
кем не хвастаясь, что знает то или другое, чего не знают окружающие.
Утром рано Райский, не ложившийся спать, да Яков с Василисой видели, как Татьяна Марковна, в чем была накануне и с открытой головой, с наброшенной на плечи турецкой шалью, пошла из дому, ногой отворяя двери, прошла все комнаты, коридор, спустилась в сад и шла, как будто бронзовый монумент встал с пьедестала и двинулся,
ни на
кого и
ни на что не глядя.
Ей
ни до
кого и
ни до чего не было дела. Она отпустила Наталью Ивановну домой, сидела у себя запершись, обедала с бабушкой, поникала головой, когда та обращала на нее пристальный взгляд или заговаривала ласково и нежно. Она делалась еще угрюмее и спешила исполнять, покорнее Пашутки, каждое желание Татьяны Марковны, выраженное словом или взглядом.
И Татьяна Марковна, наблюдая за Верой, задумывалась и как будто заражалась ее печалью. Она тоже
ни с
кем почти не говорила, мало спала, мало входила в дела, не принимала
ни приказчика,
ни купцов, приходивших справляться о хлебе, не отдавала приказаний в доме. Она сидела, опершись рукой о стол и положив голову в ладони, оставаясь подолгу одна.
Но едва пробыли часа два дома, как оробели и присмирели, не найдя
ни в
ком и
ни в чем ответа и сочувствия своим шумным излияниям. От смеха и веселого говора раздавалось около них печальное эхо, как в пустом доме.
В городе вообще ожидали двух событий: свадьбы Марфеньки с Викентьевым, что и сбылось, — и в перспективе свадьбы Веры с Тушиным. А тут вдруг, против ожидания, произошло что-то непонятное. Вера явилась на минуту в день рождения сестры, не сказала
ни с
кем почти слова и скрылась с Тушиным в сад, откуда ушла к себе, а он уехал, не повидавшись с хозяйкой дома.
О свадьбе
ни слуху
ни духу. Отчего Тушин не делает предложения, или, если сделал, отчего оно не принято? Падало подозрение на Райского, что он увлек Веру: тогда — отчего он не женится на ней? Общественное мнение неумолимо требовало на суд —
кто прав,
кто виноват, — чтобы произнести свой приговор.
— Иван Иванович! — сказала она с упреком, — за
кого вы нас считаете с Верой? Чтобы заставить молчать злые языки, заглушить не сплетню, а горькую правду, — для этого воспользоваться вашей прежней слабостью к ней и великодушием? И потом, чтоб всю жизнь —
ни вам,
ни ей не было покоя! Я не ожидала этого от вас!..
Если скульптура изменит мне (Боже сохрани! я не хочу верить: слишком много говорит за), я сам казню себя, сам отыщу того, где бы он
ни был —
кто первый усомнился в успехе моего романа (это — Марк Волохов), и торжественно скажу ему: да, ты прав: я — неудачник!