Неточные совпадения
Он был мрачен лицом, с нависшими бровями, широкими веками, которые поднимал медленно, и даром не тратил ни взглядов, ни слов. Даже движений почти не делал.
От одного
разговора на другой он тоже переходил трудно и медленно.
Он вспомнил, что и с Марфенькой сначала не вязался
разговор. Но там это было
от ее ребяческой застенчивости, а здесь не то. Вера не застенчива: это видно сразу, а как будто холодна, как будто вовсе не интересовалась им.
Он проворно раскопал свои папки, бумаги, вынес в залу, разложил на столе и с нетерпением ждал, когда Вера отделается
от объятий, ласк и расспросов бабушки и Марфеньки и прибежит к нему продолжать начатый
разговор, которому он не хотел предвидеть конца. И сам удивлялся своей прыти, стыдился этой торопливости, как будто в самом деле «хотел заслужить внимание, доверие и дружбу…».
В
разговоре она не увлекалась вслед за его пылкой фантазией, на шутку отвечала легкой усмешкой, и если удавалось ему окончательно рассмешить ее, у ней
от смеха дрожал подбородок.
Наконец упрямо привязался к воспоминанию о Беловодовой, вынул ее акварельный портрет, стараясь привести на память последний
разговор с нею, и кончил тем, что написал к Аянову целый ряд писем — литературных произведений в своем роде, требуя
от него подробнейших сведений обо всем, что касалось Софьи: где, что она, на даче или в деревне?
Он дорогой придумал до десяти редакций последнего
разговора с ней. И тут опять воображение стало рисовать ему, как он явится ей в новом, неожиданном образе, смелый, насмешливый, свободный
от всяких надежд, нечувствительный к ее красоте, как она удивится, может быть… опечалится!
Получая изредка ее краткие письма, где дружеский тон смешивался с ядовитым смехом над его страстью, над стремлениями к идеалам, над игрой его фантазии, которою он нередко сверкал в
разговорах с ней, он сам заливался искренним смехом и потом почти плакал
от грусти и
от бессилия рассказать себя, дать ключ к своей натуре.
— Это я — так только, чтоб начать
разговор, а сам одурел совсем
от счастья, как Райский…
Она принимала гостей, ходила между ними, потчевала, но Райский видел, что она, после визита к Вере, была уже не в себе. Она почти не владела собой, отказывалась
от многих блюд, не обернулась, когда Петрушка уронил и разбил тарелки; останавливалась среди
разговора на полуслове, пораженная задумчивостью.
Неточные совпадения
Вронский улыбнулся с таким видом, что он не отрекается
от этого, но тотчас же переменил
разговор.
Долли утешилась совсем
от горя, причиненного ей
разговором с Алексеем Александровичем, когда она увидела эти две фигуры: Кити с мелком в руках и с улыбкой робкою и счастливою, глядящую вверх на Левина, и его красивую фигуру, нагнувшуюся над столом, с горящими глазами, устремленными то на стол, то на нее. Он вдруг просиял: он понял. Это значило: «тогда я не могла иначе ответить».
При взгляде на тендер и на рельсы, под влиянием
разговора с знакомым, с которым он не встречался после своего несчастия, ему вдруг вспомнилась она, то есть то, что оставалось еще
от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном лице, с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое в губках и ужасное в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы словами выговаривавшее то страшное слово — о том, что он раскается, — которое она во время ссоры сказала ему.
Перебирая предметы
разговора такие, какие были бы приятны Сергею Ивановичу и отвлекли бы его
от разговора о Сербской войне и Славянского вопроса, о котором он намекал упоминанием о занятиях в Москве, Левин заговорил о книге Сергея Ивановича.
Возвращаясь всё назад
от памятных оскорбительных слов спора к тому, что было их поводом, она добралась наконец до начала
разговора.