Райский разобрал чемодан и вынул подарки: бабушке он привез несколько фунтов отличного чаю, до которого она была большая охотница, потом нового изобретения кофейник с машинкой и шелковое платье темно-коричневого цвета. Сестрам по браслету, с вырезанными шифрами. Титу Никонычу замшевую фуфайку и панталоны, как
просила бабушка, и кусок морского каната класть в уши, как просил он.
Неточные совпадения
—
Бабушка, —
просила Марфенька, — мне цветничок и садик, да мою зеленую комнату, да вот эти саксонские чашки с пастушком, да салфетку с Дианой…
Еще в детстве, бывало, узнает она, что у мужика пала корова или лошадь, она влезет на колени к
бабушке и выпросит лошадь и корову. Изба ветха или строение на дворе, она
попросит леску.
То и дело
просит у
бабушки чего-нибудь: холста, коленкору, сахару, чаю, мыла. Девкам дает старые платья, велит держать себя чисто. К слепому старику носит чего-нибудь лакомого поесть или даст немного денег. Знает всех баб, даже рабятишек по именам, последним покупает башмаки, шьет рубашонки и крестит почти всех новорожденных.
— Здравствуйте, Полина Карповна! — живо заговорила
бабушка, переходя внезапно в радушный тон, — милости
просим, садитесь сюда, на диван! Василиса, кофе, завтрак чтоб был готов!
—
Бабушка хотела посылать за вами, но я
просил не давать знать о моем приезде. Когда же вы возвратились? Мне никто ничего не сказал.
— Николай Андреич сейчас придет, — сказала Марфенька, — а я не знаю, как теперь мне быть с ним. Станет звать в сад, я не пойду, в поле — тоже не пойду и бегать не стану. Это я все могу. А если станет смешить меня — я уж не утерплю,
бабушка, — засмеюсь, воля ваша! Или запоет,
попросит сыграть: что я ему скажу?
— Ну, когда я стану погибать, так перед тем
попрошу у вас или у
бабушки позволения! — сказала она и пошла.
Он мгновенно стал здоров, весел, побежал в дом,
попросил есть, наговорил
бабушке с три короба, рассмешил пять раз Марфеньку и обрадовал
бабушку, наевшись за три дня.
— Ведь это верно,
бабушка: вы мудрец. Да здесь, я вижу, — непочатый угол мудрости!
Бабушка, я отказываюсь перевоспитывать вас и отныне ваш послушный ученик, только
прошу об одном — не жените меня. Во всем остальном буду слушаться вас. Ну, так что же попадья?
— И поговорить не даст — принесла нелегкая! — ворчала
бабушка. —
Проси, да завтрак чтоб был готов.
Чего это ей стоило? Ничего! Она знала, что тайна ее останется тайной, а между тем молчала и как будто умышленно разжигала страсть. Отчего не сказала? Отчего не дала ему уехать, а
просила остаться, когда даже он велел… Егорке принести с чердака чемодан? Кокетничала — стало быть, обманывала его! И
бабушке не велела сказывать, честное слово взяла с него — стало быть, обманывает и ее, и всех!
—
Бабушка просит тебя переехать к нам, — продолжал Райский, — ты здесь один пропадешь с тоски.
— Что вы все молчите, так странно смотрите на меня! — говорила она, беспокойно следя за ним глазами. — Я бог знает что наболтала в бреду… это чтоб подразнить вас… отмстить за все ваши насмешки… — прибавила она, стараясь улыбнуться. — Смотрите же,
бабушке ни слова! Скажите, что я легла, чтоб завтра пораньше встать, и
попросите ее… благословить меня заочно… Слышите?
Он с нетерпением ожидал Веры. Наконец она пришла. Девушка принесла за ней теплое пальто, шляпку и ботинки на толстой подошве. Она, поздоровавшись с
бабушкой,
попросила кофе, с аппетитом съела несколько сухарей и напомнила Райскому просьбу свою побывать с ней в городе, в лавках, и потом погулять вместе в поле и в роще.
Но вот два дня прошли тихо; до конца назначенного срока, до недели, было еще пять дней. Райский рассчитывал, что в день рождения Марфеньки, послезавтра, Вере неловко будет оставить семейный круг, а потом, когда Марфенька на другой день уедет с женихом и с его матерью за Волгу, в Колчино, ей опять неловко будет оставлять
бабушку одну, — и таким образом неделя пройдет, а с ней минует и туча. Вера за обедом
просила его зайти к ней вечером, сказавши, что даст ему поручение.
Неточные совпадения
—
Прошу любить старую тетку, — говорила она, целуя Володю в волосы, — хотя я вам и дальняя, но я считаю по дружеским связям, а не по степеням родства, — прибавила она, относясь преимущественно к
бабушке; но
бабушка продолжала быть недовольной ею и отвечала:
Как передать мои страдания в то время, когда
бабушка начала читать вслух мое стихотворение и когда, не разбирая, она останавливалась на середине стиха, чтобы с улыбкой, которая тогда мне казалась насмешливою, взглянуть на папа, когда она произносила не так, как мне хотелось, и когда, по слабости зрения, не дочтя до конца, она передала бумагу папа и
попросила его прочесть ей все сначала?
Когда я принес манишку Карлу Иванычу, она уже была не нужна ему: он надел другую и, перегнувшись перед маленьким зеркальцем, которое стояло на столе, держался обеими руками за пышный бант своего галстука и пробовал, свободно ли входит в него и обратно его гладко выбритый подбородок. Обдернув со всех сторон наши платья и
попросив Николая сделать для него то же самое, он повел нас к
бабушке. Мне смешно вспомнить, как сильно пахло от нас троих помадой в то время, как мы стали спускаться по лестнице.
— Надеюсь, ты не будешь скучать у меня, мой дружок, — сказала
бабушка, приподняв ее личико за подбородок, —
прошу же веселиться и танцевать как можно больше. Вот уж и есть одна дама и два кавалера, — прибавила она, обращаясь к г-же Валахиной и дотрагиваясь до меня рукою.
—
Проси, — сказала
бабушка, усаживаясь глубже в кресло.