Неточные совпадения
— Ну, везде что-то живое, подвижное, требующее жизни и отзывающееся на нее… А там ничего этого нет, ничего, хоть шаром покати! Даже нет апатии, скуки, чтоб можно было сказать: была жизнь и убита — ничего! Сияет и блестит, ничего не
просит и ничего не отдает! И я ничего не знаю! А
ты удивляешься, что я бьюсь?
— Не смей
просить! — повелительно крикнул Леонтий. — А мы что ему подарим?
Тебя, что ли, отдам? — добавил он, нежно обняв ее рукой.
— Ничего
тебе не хочется, никуда не тянет
тебя? Не
просит голова свободы, простора? Не тесно
тебе в этой рамке? Ведь в глазах, вблизи — все вон этот забор, вдали — вот этот купол церкви, дома… под носом…
— Что? — повторила она, — молод
ты, чтоб знать бабушкины проступки. Уж так и быть, изволь, скажу: тогда откупа пошли, а я вздумала велеть пиво варить для людей, водку гнали дома, не много, для гостей и для дворни, а все же запрещено было; мостов не чинила… От меня взятки-то гладки, он и озлобился, видишь! Уж коли кто несчастлив, так, значит, поделом.
Проси скорее прощения, а то пропадешь, пойдет все хуже… и…
— Вот что я сделаю, — сказала Татьяна Марковна, —
попрошу священника, чтоб он поговорил с Савельем; да кстати, Борюшка, и
тебя надо отчитать. Радуется, что беда над головой!
— Ну, чего
ты хочешь, — я все сделаю, скажи, не сердись! —
просил он, взяв ее за обе руки.
— А
ты урод, только хороший урод! — заключила она, сильно трепля его по плечу. — Поди же, съезди к губернатору и расскажи по правде, как было дело, чтоб тот не наплел вздору, а я поеду к Полине Карповне и
попрошу у ней извинения.
— Да!
Прошу покорно! Я работал, смирял свои взгляды, желания, молчал, не замечал
тебя: чего мне стоило! А она и не заметила! Ведь я испытываю себя, а она… Вот и награда!
— Какая
ты красная, Вера: везде свобода! Кто это нажужжал
тебе про эту свободу!.. Это, видно, какой-то дилетант свободы! Этак нельзя
попросить друг у друга сигары или поднять
тебе вот этот платок, что
ты уронила под ноги, не сделавшись крепостным рабом! Берегись: от свободы до рабства, как от разумного до нелепого — один шаг! Кто это внушил
тебе?
— А разве я мешаю ей? стесняю ее? Она не доверяется мне, прячется, молчит, живет своим умом. Я даже не
прошу у ней «ключей», а вот
ты, кажется, беспокоишься!
— Вы хотите, чтоб я поступил, как послушный благонравный мальчик, то есть съездил бы к
тебе, маменька, и спросил твоего благословения, потом обратился бы к вам, Татьяна Марковна, и
просил бы быть истолковательницей моих чувств, потом через вас получил бы да и при свидетелях выслушал бы признание невесты, с глупой рожей поцеловал бы у ней руку, и оба, не смея взглянуть друг на друга, играли бы комедию, любя с позволения старших…
—
Ты не дослушал. Письмо с дороги прислала мужу, где
просит забыть ее, говорит, чтоб не ждал, не воротится, что не может жить с ним, зачахнет здесь…
— И слава Богу, Вера! Опомнись, приди в себя немного,
ты сама не пойдешь! Когда больные горячкой мучатся жаждой и
просят льду — им не дают. Вчера, в трезвый час,
ты сама предвидела это и указала мне простое и самое действительное средство — не пускать
тебя — и я не пущу…
— Это голос страсти, со всеми ее софизмами и изворотами! — сказал он, вдруг опомнившись. — Вера,
ты теперь в положении иезуита. Вспомни, как
ты просила вчера, после своей молитвы, не пускать
тебя!.. А если
ты будешь проклинать меня за то, что я уступил
тебе, на кого тогда падет ответственность?
— Какой удар нанес я
тебе! — шептал он в ужасе. — Я даже прощения не
прошу: оно невозможно!
Ты видишь мою казнь, Вера…
— Я не
прошу у
тебя прощения за всю эту историю… И
ты не волнуйся, — сказала она. — Мы помиримся с
тобой… У меня только один упрек
тебе —
ты поторопился с своим букетом. Я шла оттуда… хотела послать за
тобой, чтобы
тебе первому сказать всю историю… искупить хоть немного все, что
ты вытерпел… Но
ты поторопился!
— Надо! Он велит смириться, — говорила старуха, указывая на небо, —
просить у внучки прощения. Прости меня, Вера, прежде
ты. Тогда и я могу простить
тебя… Напрасно я хотела обойти тайну, умереть с ней… Я погубила
тебя своим грехом…
— Я хотела
просить Ивана Иваныча, — продолжала Вера, — но
ты знаешь сама, как он любит меня, какие надежды были у него… Сводить его с человеком, который все это уничтожил, — нельзя!
Неточные совпадения
Городничий (делая Бобчинскому укорительный знак, Хлестакову).Это-с ничего.
Прошу покорнейше, пожалуйте! А слуге вашему я скажу, чтобы перенес чемодан. (Осипу.)Любезнейший,
ты перенеси все ко мне, к городничему, —
тебе всякий покажет.
Прошу покорнейше! (Пропускает вперед Хлестакова и следует за ним, но, оборотившись, говорит с укоризной Бобчинскому.)Уж и вы! не нашли другого места упасть! И растянулся, как черт знает что такое. (Уходит; за ним Бобчинский.)
Анна Андреевна. Знаешь ли
ты, какой чести удостаивает нас Иван Александрович? Он
просит руки нашей дочери.
— Я
просил, я умолял
тебя не ездить, я знал, что
тебе будет неприятно…
— Ах, кстати, — сказал Степан Аркадьич, — я
тебя хотел
попросить при случае, когда
ты увидишься с Поморским, сказать ему словечко о том, что я бы очень желал занять открывающееся место члена комиссии от соединенного агентства кредитно-взаимного баланса южно-железных дорог.
Иногда, когда опять и опять она призывала его, он обвинял ее. Но, увидав ее покорное, улыбающееся лицо и услыхав слова: «Я измучала
тебя», он обвинял Бога, но, вспомнив о и Боге, он тотчас
просил простить и помиловать.