Неточные совпадения
— На котором растут желтые цветы, что ли? —
перебил дядя.
— Нет, вы ему ничего не говорите, —
перебил Александр, — я ему еще не посылал своей работы, оттого он так и сказал…
— Э! дядюшка! — с досадой
перебил Александр, — какая бородавка?
— Ох, нет! Я предчувствую, что ты еще много кое-чего
перебьешь у меня. Но это бы все ничего: любовь любовью; никто не мешает тебе; не нами заведено заниматься особенно прилежно любовью в твои лета, но, однако ж, не до такой степени, чтобы бросать дело; любовь любовью, а дело делом…
— Дикая, животная, —
перебил Петр Иваныч, — не помнит, а разумная должна помнить; в противном случае это не любовь…
— Год! а! давно бы ты сказал! —
перебил Петр Иваныч, — это она предложила? Какая же она умница! Сколько ей лет?
— А зато, когда настанет, —
перебил дядя, — так подумаешь — и горе пройдет, как проходило тогда-то и тогда-то, и со мной, и с тем, и с другим. Надеюсь, это не дурно и стоит обратить на это внимание; тогда и терзаться не станешь, когда разглядишь переменчивость всех шансов в жизни; будешь хладнокровен и покоен, сколько может быть покоен человек.
— Посмотрите, посмотрите, Александр Федорыч, — вдруг
перебила Наденька, погруженная в свое занятие, — попаду ли я каплей на букашку, вот что ползет по дорожке?.. Ах, попала! бедненькая! она умрет! — сказала она; потом заботливо подняла букашку, положила себе на ладонь и начала дышать на нее.
— Да нет, не у дядюшки! — в отчаянии
перебил Александр. — Кто вам сказал?
— Ох, как вы больно жмете! — вдруг
перебила Наденька, сморщив брови и отняв руку.
— Не о фарфоре речь, дядюшка; вы слышали, что я сказал? — грозно
перебил Александр.
— В овчарню! —
перебил дядя.
— Оспоривать с дубиной в руках! —
перебил дядя, — мы не в киргизской степи. В образованном мире есть другое орудие. За это надо было взяться вовремя и иначе, вести с графом дуэль другого рода, в глазах твоей красавицы.
— То есть сделать ее куклой или безмолвной рабой мужа! —
перебил Александр.
— Но зачем же она полюбила другого? — с горестью
перебил Александр.
— А! — с досадой
перебил Петр Иваныч, — тошно слушать такой вздор!
— Ох, чувствую недоброе! —
перебил Петр Иваныч, — ну?
— Черт знает, что такое! —
перебил Петр Иваныч, — какой набор слов!
— Довольно, ради бога, довольно! —
перебил Петр Иваныч, — терпенья нет! ты рвать хотел: рви же, рви скорей! вот так!
— Целая семья животных! —
перебил Александр. — Один расточает вам в глаза лесть, ласкает вас, а за глаза… я слышал, что он говорит обо мне. Другой сегодня с вами рыдает о вашей обиде, а завтра зарыдает с вашим обидчиком; сегодня смеется с вами над другим, а завтра с другим над вами… гадко!
— Бессовестный! —
перебил Петр Иваныч, — а? Лиза! и не краснеет! а я как довожусь тебе, позволь спросить?
— Петр Иваныч, —
перебила Лизавета Александровна, — не умничай, ради бога, оставь…
— Послушай, Петр Иваныч: ты, право, опоздаешь! —
перебила Лизавета Александровна, — скоро десять часов.
— Смотрите, Александр, — живо
перебила тетка, — вы в одну минуту изменились: у вас слезы на глазах; вы еще все те же; не притворяйтесь же, не удерживайте чувства, дайте ему волю…
— Да, очень нужно! Помню твои объятия, —
перебил Петр Иваныч, — ты мне ими тогда порядочно надоел.
— И был бы известен публике как бездарный писатель, —
перебил Петр Иваныч.
— Э! вы все обо мне! —
перебил Петр Иваныч, — я вам говорю о жене. Мне за пятьдесят лет, а она в цветущей поре, ей надо жить; и если здоровье ее начинает угасать с этих пор…
— Нужда, желания! —
перебил Петр Иваныч, — все ее желания предупреждаются; я знаю ее вкус, привычки. А нужда… гм! Вы видите наш дом, знаете, как мы живем?..
— Вы, дядюшка! —
перебил Александр. — Я, пожалуй, скажу, что тут написано: я наизусть знаю: «Ангел, обожаемая мною…»
Ни крика, ни стону не было слышно даже тогда, когда стали
перебивать ему на руках и ногах кости, когда ужасный хряск их послышался среди мертвой толпы отдаленными зрителями, когда панянки отворотили глаза свои, — ничто, похожее на стон, не вырвалось из уст его, не дрогнулось лицо его.