Неточные совпадения
Кафры избегали встречи с белыми
в открытом поле и, одержав верх
в какой-нибудь стычке, быстро скрывались
в хорошо известной им стране, среди неприступных ущелий и скал, или, пропустив
войска далее вперед, они распространяли ужасы опустошения позади
в пределах колонии.
Кафры являлись
в числе многих тысяч, отрезывали подвоз провизии, и
войска часто доходили до совершенного истощения сил.
К сожалению, он чересчур много надеялся на верность черных: и дружественные племена, и учрежденная им полиция из кафров, и, наконец, мирные готтентоты — все это обманывало его, выведывало о числе английских
войск и передавало своим одноплеменникам, а те делали засады
в таких местах, где английские отряды погибали без всякой пользы.
— «Отчего же так?» — «Потребления больше: до двенадцати тысяч одного английского
войска; хлеб и вино идут отлично; цены славные: все
в два с половиной раза делается дороже».
Там многие племена соединяются и воюют с ожесточением, но не нападают
в поле на массы
войск, а на отдельные небольшие отряды, истребляют их, берут
в плен и прячутся.
Штили держали нас дня два почти на одном месте, наконец 17 мая нашего стиля, по чуть-чуть засвежевшему ветерку, мимо низменного, потерявшегося
в зелени берега добрались мы до Анжерского рейда и бросили якорь. Чрез несколько часов прибыл туда же испанский транспорт, который вез из Испании отряд
войск в Манилу.
Он сказал, что полиция, которая большею частью состоит из сипаев, то есть служащих
в английском
войске индийцев, довольно многочисленна и бдительна, притом все цветные племена питают глубокое уважение к белым.
Сегодня, 19-го, явились опять двое, и, между прочим, Ойе-Саброски, «с маленькой просьбой от губернатора, — сказали они, — завтра, 20-го, поедет князь Чикузен или Цикузен, от одной пристани к другой
в проливе, смотреть свои казармы и
войска, так не может ли корвет немного отодвинуться
в сторону, потому что князя будут сопровождать до ста лодок, так им трудно будет проехать».
Инсургенты
в городе,
войска стоят лагерем вокруг: нет надежды увидеть китайский театр, получить приглашение на китайский обед, попробовать птичьих гнезд.
Так и есть, как я думал: Шанхай заперт,
в него нельзя попасть: инсургенты не пускают. Они дрались с
войсками — наши видели. Надо ехать, разве потому только, что совестно быть
в полутораста верстах от китайского берега и не побывать на нем. О войне с Турцией тоже не решено, вместе с этим не решено, останемся ли мы здесь еще месяц, как прежде хотели, или сейчас пойдем
в Японию, несмотря на то, что у нас нет сухарей.
Целый вечер просидели мы все вместе дома, разговаривали о европейских новостях, о вчерашнем пожаре, о лагере осаждающих, о их неудачном покушении накануне сжечь город, об осажденных инсургентах, о правителе шанхайского округа, Таутае Самква, который был
в немилости у двора и которому обещано прощение, если он овладеет городом.
В тот же вечер мы слышали пушечные выстрелы, которые повторялись очень часто: это перестрелка императорских
войск с инсургентами, безвредная для последних и бесполезная для первых.
К нам повадился ходить
в отель офицер, не флотский, а морских
войск, с «Спартана», молодой человек лет двадцати: он, кажется, тоже не прочь от приключений.
— Да вот
в Россию поедем, — говорил я. — Какие города, храмы, дворцы! какое
войско увидел бы там!
И японские
войска расставлены были по обеим сторонам дороги, то есть те же солдаты, с картонными шапками на головах и ружьями, или quasi-ружьями
в чехлах, ноги врозь и колени вперед.
Потом им показали и подарили множество раскрашенных гравюр с изображением видов Москвы, Петербурга, наших
войск, еще купленных
в Англии картинок женских головок, плодов, цветов и т. п.
Потребовались строгие меры, и то судно, которое мы встретили
в Анжере, везло новые
войска.
Неточные совпадения
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и
войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф, прежний мой знакомец, о котором я гнушался вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран
в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
На другой день, едва позолотило солнце верхи соломенных крыш, как уже
войско, предводительствуемое Бородавкиным, вступало
в слободу. Но там никого не было, кроме заштатного попа, который
в эту самую минуту рассчитывал, не выгоднее ли ему перейти
в раскол. Поп был древний и скорее способный поселять уныние, нежели вливать
в душу храбрость.
На пятый день отправились обратно
в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле. Шли целый день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого не застали. Жители, издали завидев приближающееся
войско, разбежались, угнали весь скот и окопались
в неприступной позиции. Пришлось брать с бою эту позицию, но так как порох был не настоящий, то, как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать не могли.
Ему показалось, что при другом боку висело и ружье, и черт знает что: целое
войско в одном только!
Как вдруг
в передней — вроде некоторого бряканья сапогов с шпорами и жандарм
в полном вооружении, как <будто>
в лице его было целое
войско.