Неточные совпадения
Меня удивляет, как могли вы не получить моего первого письма из Англии,
от 2/14 ноября 1852
года, и второго из Гонконга, именно из мест, где об участи письма заботятся, как о судьбе новорожденного младенца.
Это
от непривычки: если б пароходы существовали несколько тысяч
лет, а парусные суда недавно, глаз людской, конечно, находил бы больше поэзии в этом быстром, видимом стремлении судна, на котором не мечется из угла в угол измученная толпа людей, стараясь угодить ветру, а стоит в бездействии, скрестив руки на груди, человек, с покойным сознанием, что под ногами его сжата сила, равная силе моря, заставляющая служить себе и бурю, и штиль.
Не лучше ли, когда порядочные люди называют друг друга просто Семеном Семеновичем или Васильем Васильевичем, не одолжив друг друга ни разу, разве ненарочно, случайно, не ожидая ничего один
от другого, живут десятки
лет, не неся тяжеcти уз, которые несет одолженный перед одолжившим, и, наслаждаясь друг другом, если можно, бессознательно, если нельзя, то как можно менее заметно, как наслаждаются прекрасным небом, чудесным климатом в такой стране, где дает это природа без всякой платы, где этого нельзя ни дать нарочно, ни отнять?
Вот я думал бежать
от русской зимы и прожить два
лета, а приходится, кажется, испытать четыре осени: русскую, которую уже пережил, английскую переживаю, в тропики придем в тамошнюю осень. А бестолочь какая: празднуешь два Рождества, русское и английское, два Новые
года, два Крещенья. В английское Рождество была крайняя нужда в работе — своих рук недоставало: англичане и слышать не хотят о работе в праздник. В наше Рождество англичане пришли, да совестно было заставлять работать своих.
Даже барыня, исполняя евангельскую заповедь и проходя сквозь бесконечный ряд нищих
от обедни, тратит на это всего каких-нибудь рублей десять в
год.
В 1652
году голландцы заложили там крепость, и таким образом возник Капштат. Они быстро распространились внутрь края, произвольно занимая впусте лежащие земли и оттесняя жителей
от берегов. Со стороны диких сначала они не встречали сопротивления. Последние, за разные европейские изделия, но всего более за табак, водку, железные орудия и тому подобные предметы, охотно уступали им не только земли, но и то, что составляло их главный промысл и богатство, — скот.
Кафры, или амакоза, со времени беспокойств 1819
года, вели себя довольно смирно. Хотя и тут не обходилось без набегов и грабежей, которые вели за собой небольшие военные экспедиции в Кафрарию; но эти грабежи и военные стычки с грабителями имели такой частный характер, что вообще можно назвать весь период,
от 1819 до 1830
года, если не мирным, то спокойным.
Кеткарт, заступивший в марте 1852
года Герри Смита, издал, наконец, 2 марта 1853
года в Вильямстоуне, на границе колонии, прокламацию, в которой объявляет, именем своей королевы, мир и прощение Сандильи и народу Гаики, с тем чтобы кафры жили, под ответственностью главного вождя своего, Сандильи, в Британской Кафрарии, но только далее
от колониальной границы, на указанных местах.
«Подолгу ли содержат их в тюрьме?» — «
От трех до пятнадцати
лет».
Где я, о, где я, друзья мои? Куда бросила меня судьба
от наших берез и елей,
от снегов и льдов,
от злой зимы и бесхарактерного
лета? Я под экватором, под отвесными лучами солнца, на меже Индии и Китая, в царстве вечного, беспощадно-знойного
лета. Глаз, привыкший к необозримым полям ржи, видит плантации сахара и риса; вечнозеленая сосна сменилась неизменно зеленым бананом, кокосом; клюква и морошка уступили место ананасам и мангу.
Но глаз — несмотря на все разнообразие лиц и пестроту костюмов, на наготу и разноцветность тел, на стройность и грацию индийцев, на суетливых желтоватых китайцев, на коричневых малайцев, у которых рот,
от беспрерывной жвачки бетеля, похож на трубку, из которой
лет десять курили жуковский табак, на груды товаров, фруктов, на богатую и яркую зелень, несмотря на все это, или, пожалуй, смотря на все, глаз скоро утомляется, ищет чего-то и не находит: в этой толпе нет самой живой ее половины, ее цвета, роскоши — женщин.
От островов Бонинсима до Японии — не путешествие, а прогулка, особенно в августе: это лучшее время
года в тех местах. Небо и море спорят друг с другом, кто лучше, кто тише, кто синее, — словом, кто более понравится путешественнику. Мы в пять дней прошли 850 миль. Наше судно, как старшее, давало сигналы другим трем и одно из них вело на буксире. Таща его на двух канатах, мы могли видеться с бывшими там товарищами; иногда перемолвим и слово, написанное на большой доске складными буквами.
Я полагаю так, судя по тому, что один из нагасакских губернаторов, несколько
лет назад, распорол себе брюхо оттого, что командир английского судна не хотел принять присланных чрез этого губернатора подарков
от японского двора. Губернатору приказано было отдать подарки, капитан не принял, и губернатор остался виноват, зачем не отдал.
На юге, в Китае, я видел, носят еще зимние маленькие шапочки, а
летом немногие ходят в остроконечных малайских соломенных шапках, похожих на крышку
от суповой миски, а здесь ни одного японца не видно с покрытой головой.
На палубу явилось человек осьмнадцать мальчиков,
от 12 до 16
лет.
Один запах сандального дерева чего стоит!
от дыхания, напитанного чесноком, кажется, муха умрет на
лету.
Вспомните наши ясно-прохладные осенние дни, когда, где-нибудь в роще или длинной аллее сада, гуляешь по устланным увядшими листьями дорожкам; когда в тени так свежо, а чуть выйдешь на солнышко, вдруг осветит и огреет оно, как
летом, даже станет жарко; но лишь распахнешься,
от севера понесется такой пронзительный и приятный ветерок, что надо закрыться.
К нам повадился ходить в отель офицер, не флотский, а морских войск, с «Спартана», молодой человек
лет двадцати: он, кажется, тоже не прочь
от приключений.
В Новый
год, вечером, когда у нас все уже легли, приехали два чиновника
от полномочных, с двумя второстепенными переводчиками, Сьозой и Льодой, и привезли ответ на два вопроса. К. Н. Посьет спал; я ходил по палубе и встретил их. В бумаге сказано было, что полномочные теперь не могут отвечать на предложенные им вопросы, потому что у них есть ответ верховного совета на письмо из России и что, по прочтении его, адмиралу, может быть, ответы на эти вопросы и не понадобятся. Нечего делать, надо было подождать.
— Меня, — кротко и скромно отвечал Беттельгейм (но под этой скромностью таилось, кажется, не смирение). — Потом, — продолжал он, — уж постоянно стали заходить сюда корабли христианских наций, и именно
от английского правительства разрешено раз в
год посылать одно военное судно, с китайской станции, на Лю-чу наблюдать, как поступают с нами, и вот жители кланяются теперь в пояс. Они невежественны, грязны, грубы…
Женщины большею частью молодые и все девицы,
от четырнадцати до двадцати
лет.
В зале, на полу, перед низенькими, длинными, деревянными скамьями, сидело рядами до шести — или семисот женщин, тагалок,
от пятнадцатилетнего возраста до зрелых
лет: у каждой было по круглому, гладкому камню в руках, а рядом, на полу, лежало по куче листового табаку.
Церковь пострадала
от землетрясения в прошедшем
году, и ее теперь поправляют, и живопись здесь — все тагалов же».
«Но ведь это в Маниле, — сказал молодой миссионер, прочитавший, должно быть, у меня на лице впечатление
от этих картин, — между дикими индийцами, которые триста
лет назад были почти звери…» — «Да; но триста
лет назад! — сказал я.
Бухта не закрыта
от зюйда, и становиться в ней на якорь опасно, хотя в это время
года, то есть при норд-остовом муссоне, в ней хорошо; зюйдовых ветров нет.
Корею, в политическом отношении, можно было бы назвать самостоятельным государством; она управляется своим государем, имеет свои постановления, свой язык; но государи ее, достоинством равные степени королей, утверждаются на престоле китайским богдыханом. Этим утверждением только и выражается зависимость Кореи
от Китая, да разве еще тем, что из Кореи ездят до двухсот человек ежегодно в Китай поздравить богдыхана с Новым
годом. Это похоже на зависимость отделенного сына, живущего своим домом,
от дома отца.
Что касается ликейцев, то для них много пятнадцати-двадцати
лет, чтоб сбросить свои халаты и переменить бамбуковые палки и веера на ружья и сабли и стать людьми, как все. Их мало; они слабы; оторвись только
от Японии, которой они теперь еще боятся, — и все быстро изменится, как изменилось на Сандвичевых островах например.
Про Корею пишут, что,
от сильных холодов зимой и
от сильных жаров
летом, она бесплодна и бедна.
Что за плавание в этих печальных местах! что за климат!
Лета почти нет: утром ни холодно, ни тепло, а вечером положительно холодно. Туманы скрывают
от глаз чуть не собственный нос. Вчера палили из пушек, били в барабан, чтоб навести наши шлюпки с офицерами на место, где стоит фрегат. Ветра большею частию свежие, холодные, тишины почти не бывает, а половина июля!
Тут целые океаны снегов, болот, сухих пучин и стремнин, свои сорокаградусные тропики, вечная зелень сосен, дикари всех родов, звери, начиная
от черных и белых медведей до клопов и блох включительно, снежные ураганы, вместо качки — тряска, вместо морской скуки — сухопутная, все климаты и все времена
года, как и в кругосветном плавании…
Я узнал
от смотрителя, однако ж, немного: он добавил, что там есть один каменный дом, а прочие деревянные; что есть продажа вина; что господа все хорошие и купечество знатное; что зимой живут в городе, а
летом на заимках (дачах), под камнем, «то есть камня никакого нет, — сказал он, — это только так называется»; что проезжих бывает мало-мало; что если мне надо ехать дальше, то чтоб я спешил, а то по Лене осенью ехать нельзя, а берегом худо и т. п.
Кстати, напомню вам, что Якутская область, с первого января 1852
года, возвышена в своем значении тем, что отделена
от зависимости иркутского губернского начальства и управление ее вверено особому гражданскому губернатору. Впрочем, она, на положении других губерний, подчинена главному управлению генерал-губернатора Восточной Сибири.
Я ехал мимо старинной, полуразрушенной стены и несколька башен: это остатки крепости, уцелевшей
от времен покорения области. Якутск основан пришедшими
от Енисея казаками,
лет за двести перед этим, в 1630-х
годах. Якуты пробовали нападать на крепость, но напрасно. Возникшие впоследствии между казаками раздоры заставили наше правительство взять этот край в свои руки, и скоро в Якутск прибыл воевода.
Не раз содрогнешься, глядя на дикие громады гор без растительности, с ледяными вершинами, с лежащим во все
лето снегом во впадинах, или на эти леса, которые растут тесно, как тростник, деревья жмутся друг к другу, высасывают из земли скудные соки и падают сами
от избытка сил и недостатка почвы.
Он много рассказывал любопытного о них. Он обласкал одного чукчу, посадил его с собой обедать, и тот потом не отходил
от него ни на шаг, служил ему проводником, просиживал над ним ночью, не смыкая глаз и охраняя его сон, и расстался с ним только на границе чукотской земли. Поступите с ним грубо, постращайте его — и во сколько
лет потом не изгладите впечатления!
Книга г-на Геденштрома издана в 1830
году; может быть, автор с тех пор и сам отказался
от своего парадокса.
Купцы выменивают
от них пушной товар, добытый в течение
лета и осени; товар этот покупают у них, как выше сказано, приезжающие сюда на ярмарку в июле иркутяне, перепродают на Нижегородскую и Ирбитскую ярмарки или в Кяхту, оттуда в Китай и т. д.
Но довольно. Как ни хорошо отдохнуть в Якутске
от трудного пути, как ни любезны его жители, но пробыть два месяца здесь — утомительно. Боже сохрани
от лютости скуки и сорокаградусных морозов! Пора, пора, морозы уже трещат: 32, 35 и 37˚; скоро дышать будет тяжело. В прошедшем
году мороз здесь достигал, говорят, до 48˚.
11-го декабря 1873
года и 6-го января 1874
года небольшое общество морских офицеров собралось отпраздновать дружеским обедом двадцатилетнюю годовщину избавления их
от гибели в означенные числа на море при крушении в 1854
году в Японии фрегата «Диана».