Неточные совпадения
После завтрака, состоявшего
из горы мяса, картофеля и овощей, то есть тяжелого обеда, все расходились: офицеры
в адмиралтейство на фрегат к работам, мы, не офицеры, или занимались
дома, или шли за покупками, гулять, кто
в Портсмут, кто
в Портси, кто
в Саутси или
в Госпорт — это названия четырех городов, связанных вместе и составляющих Портсмут.
В домах иногда открывались жалюзи; из-за них сверкал чей-то глаз, и потом решетка снова захлопывалась.
Идучи по улице, я заметил издали, что один
из наших спутников вошел
в какой-то
дом. Мы шли втроем. «Куда это он пошел? пойдемте и мы!» — предложил я. Мы пошли к
дому и вошли на маленький дворик, мощенный белыми каменными плитами.
В углу, под навесом, привязан был осел, и тут же лежала свинья, но такая жирная, что не могла встать на ноги. Дальше бродили какие-то пестрые, красивые куры, еще прыгал маленький, с крупного воробья величиной, зеленый попугай, каких привозят иногда на петербургскую биржу.
В самом деле, Тихменев вышел
из другого
дома, рядом.
В одном
из лучших
домов живет начальник эскадры, коммодор Тальбот.
Обошедши все дорожки, осмотрев каждый кустик и цветок, мы вышли опять
в аллею и потом
в улицу, которая вела
в поле и
в сады. Мы пошли по тропинке и потерялись
в садах, ничем не огороженных, и рощах. Дорога поднималась заметно
в гору. Наконец забрались
в чащу одного сада и дошли до какой-то виллы. Мы вошли на террасу и, усталые, сели на каменные лавки.
Из дома вышла мулатка, объявила, что господ ее нет
дома, и по просьбе нашей принесла нам воды.
Барон ушел
в комнаты, ученая партия нехотя, лениво вылезла
из повозки, а я пошел бродить около
дома.
Но
дом был весь занят:
из Капштата ехали какие-то новобрачные домой, на ферму, и ночевали
в той самой комнате, где мы спали с Зеленым.
Они помчали нас сначала по предместьям, малайскому, индийскому и китайскому. Малайские жилища — просто сквозные клетки
из бамбуковых тростей, прикрытые сухими кокосовыми листьями, едва достойные называться сараями, на сваях, от сырости и от насекомых тоже. У китайцев побогаче — сплошные ряды
домов в два этажа: внизу лавки и мастерские, вверху жилье с жалюзи. Индийцы живут
в мазанках.
Все это сделано. Город Виктория состоит
из одной, правда, улицы, но на ней почти нет ни одного
дома; я ошибкой сказал выше домы: это все дворцы, которые основаниями своими купаются
в заливе. На море обращены балконы этих дворцов, осененные теми тощими бананами и пальмами, которые видны с рейда и которые придают такой же эффект пейзажу, как принужденная улыбка грустному лицу.
В домах не видать признака жизни, а между тем
в них и
из них вбегают и выбегают кули, тащат товары, письма, входят и выходят англичане, под огромными зонтиками,
в соломенных или полотняных шляпах, и все до одного, и мы тоже,
в белых куртках, без жилета, с едва заметным признаком галстуха.
Конечно, всякому
из вас, друзья мои, случалось, сидя
в осенний вечер
дома, под надежной кровлей, за чайным столом или у камина, слышать, как вдруг пронзительный ветер рванется
в двойные рамы, стукнет ставнем и иногда сорвет его с петель, завоет, как зверь, пронзительно и зловеще
в трубу, потрясая вьюшками; как кто-нибудь вздрогнет, побледнеет, обменяется с другими безмолвным взглядом или скажет: «Что теперь делается
в поле?
Дом американского консула Каннингама, который
в то же время и представитель здесь знаменитого американского торгового
дома Россель и Ко, один
из лучших
в Шанхае. Постройка такого
дома обходится ‹
в› 50 тысяч долларов. Кругом его парк, или, вернее, двор с деревьями. Широкая веранда опирается на красивую колоннаду. Летом, должно быть, прохладно: солнце не ударяет
в стекла, защищаемые посредством жалюзи.
В подъезде, под навесом балкона, стояла большая пушка, направленная на улицу.
Главные условия свидания состояли
в том, чтобы один
из полномочных встретил адмирала при входе
в дом, чтобы при угощении обедом или завтраком присутствовали и они, а не как хотел Овосава: накормить без себя.
Мы, выходя
из дома, надеваем плащ, а они — широкие панталоны или юбку, которую будто бы снимают при входе
в дом.
Глядя на эти коралловые заборы, вы подумаете, что за ними прячутся такие же крепкие каменные домы, — ничего не бывало: там скромно стоят игрушечные домики, крытые черепицей, или бедные хижины, вроде хлевов, крытые рисовой соломой, о трех стенках
из тонкого дерева, заплетенного бамбуком; четвертой стены нет: одна сторона
дома открыта; она задвигается,
в случае нужды, рамой, заклеенной бумагой, за неимением стекол; это у зажиточных
домов, а у хижин вовсе не задвигается.
Старик, которого я тут застал, с красным носом и красными шишками по всему лицу, поклонился и вошел
в дом; я за ним, со мной некоторые
из товарищей.
Я не знаю, с чем сравнить у нас бамбук, относительно пользы, какую он приносит там, где родится. Каких услуг не оказывает он человеку! чего не делают
из него или им! Разве береза наша может, и то куда не вполне, стать с ним рядом. Нельзя перечесть, как и где употребляют его.
Из него строят заборы, плетни, стены
домов, лодки, делают множество посуды, разные мелочи, зонтики, вееры, трости и проч.; им бьют по пяткам; наконец его едят
в варенье, вроде инбирного, которое делают
из молодых веток.
Едва мы взошли на холм и сели
в какой-то беседке, предшествующей кумирне, как вдруг тут же, откуда-то
из чащи, выполз ликеец, сорвал
в палисаднике ближайшего
дома два цветка шиповника, потом сжался,
в знак уважения к нам,
в комок и поднес нам с поклоном.
В полях и
из некоторых
домов несло, как
в Китае, удобрением, которое заготовляется
в ушатах.
«Ваше высокоблагородие! — прервал голос мое раздумье: передо мной матрос. — Катер отваливает сейчас; меня послали за вами». На рейде было совсем не так тихо и спокойно, как
в городе. Катер мчался стрелой под парусами. Из-под него фонтанами вырывалась золотая пена и далеко озаряла воду. Через полчаса мы были
дома.
Когда будете
в Маниле, велите везти себя через Санта-Круц
в Мигель: тут река образует островок, один
из тех, которые снятся только во сне да изображаются на картинах; на нем какая-то миньятюрная хижина
в кустах; с одной стороны берега смотрятся
в реку ряды
домов, лачужек, дач; с другой — зеленеет луг, за ним плантации.
В другом месте все жилище состоит
из очага, который даже нельзя назвать домашним, за отсутствием самого
дома; на очаге жарится что-нибудь; около возится старуха; вблизи есть всегда готовый банан или гряда таро, картофелю.
Дома, после чаю, после долгого сиденья на веранде, я заперся
в свою комнату и хотел писать; но мне, как и всем, дали ночник
из кокосового масла.
По мере того как мы шли через ворота, двором и по лестнице,
из дома все сильнее и чаще раздавался стук как будто множества молотков. Мы прошли несколько сеней, заваленных кипами табаку, пустыми ящиками, обрезками табачных листьев и т. п. Потом поднялись вверх и вошли
в длинную залу с таким же жиденьким потолком, как везде, поддерживаемым рядом деревянных столбов.
Вечером я предложил
в своей коляске место французу, живущему
в отели, и мы отправились далеко
в поле, через С.-Мигель, оттуда заехали на Эскольту,
в наше вечернее собрание, а потом к губернаторскому
дому на музыку. На площади, кругом сквера, стояли экипажи.
В них сидели гуляющие. Здесь большею частью гуляют сидя. Я не последовал этому примеру, вышел
из коляски и пошел бродить по площади.
Корею,
в политическом отношении, можно было бы назвать самостоятельным государством; она управляется своим государем, имеет свои постановления, свой язык; но государи ее, достоинством равные степени королей, утверждаются на престоле китайским богдыханом. Этим утверждением только и выражается зависимость Кореи от Китая, да разве еще тем, что
из Кореи ездят до двухсот человек ежегодно
в Китай поздравить богдыхана с Новым годом. Это похоже на зависимость отделенного сына, живущего своим
домом, от
дома отца.
Пока я ехал по городу, на меня
из окон выглядывали ласковые лица, а из-под ворот сердитые собаки, которые
в маленьких городах чересчур серьезно понимают свои обязанности. Весело было мне смотреть на проезжавшие по временам разнохарактерные дрожки, на кучеров
в летних кафтанах и меховых шапках или, наоборот,
в полушубках и летних картузах. Вот гостиный двор, довольно пространный, вот и единственный каменный
дом, занимаемый земским судом.
Но и наши не оставались
в долгу.
В то самое время, когда фрегат крутило и било об дно, на него нанесло напором воды две джонки. С одной
из них сняли с большим трудом и приняли на фрегат двух японцев, которые неохотно дали себя спасти, под влиянием строгого еще тогда запрещения от правительства сноситься с иноземцами. Третий товарищ их решительно побоялся, по этой причине, последовать примеру первых двух и тотчас же погиб вместе с джонкой. Сняли также с плывшей мимо крыши
дома старуху.
Как же:
в то время, когда от землетрясения падали города и селения, валились скалы, гибли
дома и люди на берегу, фрегат все держался и
из пятисот человек погиб один!