Неточные совпадения
Едва станешь засыпать — во сне ведь другая жизнь и, стало быть, другие обстоятельства, — приснитесь вы, ваша гостиная или дача какая-нибудь;
кругом знакомые лица; говоришь, слушаешь музыку: вдруг хаос — ваши лица искажаются в какие-то призраки; полуоткрываешь сонные глаза и видишь, не то во сне, не то наяву, половину вашего фортепиано и половину скамьи;
на картине, вместо женщины с обнаженной спиной, очутился часовой; раздался внезапный треск, звон — очнешься — что такое? ничего: заскрипел трап, хлопнула дверь, упал графин, или кто-нибудь вскакивает с постели и бранится, облитый
водою, хлынувшей к нему из полупортика прямо
на тюфяк.
Жар несносный; движения никакого, ни в воздухе, ни
на море. Море — как зеркало, как ртуть: ни малейшей ряби. Вид пролива и обоих берегов поразителен под лучами утреннего солнца. Какие мягкие, нежащие глаз цвета небес и
воды! Как ослепительно ярко блещет солнце и разнообразно играет лучами в
воде! В ином месте пучина кипит золотом, там как будто горит масса раскаленных угольев: нельзя смотреть; а подальше,
кругом до горизонта, распростерлась лазурная гладь. Глаз глубоко проникает в прозрачные
воды.
Возвращение
на фрегат было самое приятное время в прогулке: было совершенно прохладно; ночь тиха;
кругом,
на чистом горизонте, резко отделялись черные силуэты пиков и лесов и ярко блистала зарница — вечное украшение небес в здешних местах. Прямо
на голову текли лучи звезд, как серебряные нити. Но
вода была лучше всего: весла с каждым ударом черпали чистейшее серебро, которое каскадом сыпалось и разбегалось искрами далеко вокруг шлюпки.
А
кругом, над головами, скалы, горы, крутизны, с красивыми оврагами, и все поросло лесом и лесом. Крюднер ударил топором по пню,
на котором мы сидели перед хижиной; он сверху весь серый; но едва топор сорвал кору, как под ней заалело дерево, точно кровь. У хижины тек ручеек, в котором бродили красноносые утки. Ручеек можно перешагнуть, а
воды в нем так мало, что нельзя и рук вымыть.
Едучи с корвета, я видел одну из тех картин, которые видишь в живописи и не веришь: луну над гладкой
водой, силуэт тихо качающегося фрегата,
кругом темные, спящие холмы и огни
на лодках и горах.
Подходя к перевозу, мы остановились посмотреть прелюбопытную машину, которая качала из бассейна
воду вверх
на террасы для орошения полей. Это — длинная, движущаяся
на своей оси лестница, ступеньки которой загребали
воду и тащили вверх. Машину приводила в движение корова, ходя по вороту
кругом. Здесь, как в Японии, говядину не едят: недостало бы мест для пастбищ; скота держат столько, сколько нужно для работы, от этого и коровы не избавлены от ярма.
Штиль, погода прекрасная: ясно и тепло; мы лавируем под берегом. Наши
на Гото пеленгуют берега. Вдали видны японские лодки;
на берегах никакой растительности. Множество красной икры, точно толченый кирпич, пятнами покрывает в разных местах море. Икра эта сияет по ночам нестерпимым фосфорическим блеском. Вчера свет так был силен, что из-под судна как будто вырывалось пламя; даже
на парусах отражалось зарево; сзади кормы стелется широкая огненная улица;
кругом темно; невстревоженная
вода не светится.
— Я рассчитываю на вас, Подхалимов! Надо же, наконец! надо, чтоб знали! Человек жил, наполнил вселенную громом — и вдруг… нигде его нет! Вы понимаете… нигде! Утонул и даже
круга на воде… пузырей по себе не оставил! Вот это-то именно я и желал бы, чтоб вы изобразили! Пузырей не оставил… поймите это!
Неточные совпадения
На этом
кругу были устроены девять препятствий: река, большой, в два аршина, глухой барьер пред самою беседкой, канава сухая, канава с
водою, косогор, ирландская банкетка, состоящая (одно из самых трудных препятствий), из вала, утыканного хворостом, за которым, невидная для лошади, была еще канава, так что лошадь должна была перепрыгнуть оба препятствия или убиться; потом еще две канавы с
водою и одна сухая, — и конец скачки был против беседки.
Наконец ей удалось вызвать привычное представление, помогающее уснуть: она мысленно бросала камни в светлую
воду, смотря
на расхождение легчайших
кругов.
Народ расходился, полицейские возились еще с утопленницей, кто-то крикнул про контору… Раскольников смотрел
на все с странным ощущением равнодушия и безучастия. Ему стало противно. «Нет, гадко…
вода… не стоит, — бормотал он про себя. — Ничего не будет, — прибавил он, — нечего ждать. Что это, контора… А зачем Заметов не в конторе? Контора в десятом часу отперта…» Он оборотился спиной к перилам и поглядел
кругом себя.
В щель, в глаза его бил воздух — противно теплый, насыщенный запахом пота и пыли, шуршал куском обоев над головой Самгина. Глаза его прикованно остановились
на светлом
круге воды в чане, —
вода покрылась рябью, кольцо света, отраженного ею, дрожало, а темное пятно в центре казалось неподвижным и уже не углубленным, а выпуклым. Самгин смотрел
на это пятно, ждал чего-то и соображал:
Клим остался с таким ощущением, точно он не мог понять, кипятком или холодной
водой облили его? Шагая по комнате, он пытался свести все слова, все крики Лютова к одной фразе. Это — не удавалось, хотя слова «удирай», «уезжай» звучали убедительнее всех других. Он встал у окна, прислонясь лбом к холодному стеклу.
На улице было пустынно, только какая-то женщина, согнувшись, ходила по черному
кругу на месте костра, собирая угли в корзинку.