Неточные совпадения
Место донельзя скучное, нахально грязное; осень жестоко изуродовала сорную глинистую землю, претворив ее
в рыжую смолу, цепко хватающую за ноги. Я никогда еще не видал так много грязи на пространстве столь небольшом, и, после привычки к чистоте поля, леса,
этот угол города возбуждал у меня тоску.
Хозяин хохочет, а я — хотя и знаю, что пароходы не тонут на глубоких
местах, — не могу убедить
в этом женщин. Старуха уверена, что пароход не плавает по воде, а идет, упираясь колесами
в дно реки, как телега по земле.
Я сделал
это и снова увидал ее на том же
месте, также с книгой
в руках, но щека у нее была подвязана каким-то рыжим платком, глаз запух. Давая мне книгу
в черном переплете, закройщица невнятно промычала что-то. Я ушел с грустью, унося книгу, от которой пахло креозотом и анисовыми каплями. Книгу я спрятал на чердак, завернув ее
в чистую рубашку и бумагу, боясь, чтобы хозяева не отняли, не испортили ее.
Это были поэмы Пушкина. Я прочитал их все сразу, охваченный тем жадным чувством, которое испытываешь, попадая
в невиданное красивое
место, — всегда стремишься обежать его сразу. Так бывает после того, когда долго ходишь по моховым кочкам болотистого леса и неожиданно развернется пред тобою сухая поляна, вся
в цветах и солнце. Минуту смотришь на нее очарованный, а потом счастливо обежишь всю, и каждое прикосновение ноги к мягким травам плодородной земли тихо радует.
— А на што? Бабу я и так завсегда добуду,
это, слава богу, просто… Женатому надо на
месте жить, крестьянствовать, а у меня — земля плохая, да и мало ее, да и ту дядя отобрал. Воротился брательник из солдат, давай с дядей спорить, судиться, да — колом его по голове. Кровь пролил. Его за
это —
в острог на полтора года, а из острога — одна дорога, — опять
в острог. А жена его утешная молодуха была… да что говорить! Женился — значит, сиди около своей конуры хозяином, а солдат — не хозяин своей жизни.
Если приезжий мужик спрашивал, как ближе пройти
в то или иное
место города, ему всегда указывали неверное направление, —
это до такой степени вошло у всех
в привычку, что уже не доставляло удовольствия обманщикам.
Впоследствии, когда мне удалось видеть много таких и подобных хранителей старой веры, и
в народе, и
в интеллигенции, я понял, что
это упорство — пассивность людей, которым некуда идти с того
места, где они стоят, да и не хотят они никуда идти, ибо, крепко связанные путами старых слов, изжитых понятий, они остолбенели
в этих словах и понятиях.
Когда я принес большой медный чайник кипятку,
в лавке оказались гости: старичок Лукиан, весело улыбавшийся, а за дверью,
в темном уголке, сидел новый человек, одетый
в теплое пальто и высокие валяные сапоги, подпоясанный зеленым кушаком,
в шапке, неловко надвинутой на брови. Лицо у него было неприметное, он казался тихим, скромным, был похож на приказчика, который только что потерял
место и очень удручен
этим.
Над столом висит лампа, за углом печи — другая. Они дают мало света,
в углах мастерской сошлись густые тени, откуда смотрят недописанные, обезглавленные фигуры.
В плоских серых пятнах, на
месте рук и голов, чудится жуткое, — больше, чем всегда, кажется, что тела святых таинственно исчезли из раскрашенных одежд, из
этого подвала. Стеклянные шары подняты к самому потолку, висят там на крючках,
в облачке дыма, и синевато поблескивают.
Она тоже не умеет плясать, только медленно раскачивает свое огромное тело и бесшумно передвигает его с
места на
место.
В левой руке у нее платок, она лениво помахивает им; правая рука уперта
в бок —
это делает ее похожею на огромный кувшин.
Я стал усердно искать книг, находил их и почти каждый вечер читал.
Это были хорошие вечера;
в мастерской тихо, как ночью, над столами висят стеклянные шары — белые, холодные звезды, их лучи освещают лохматые и лысые головы, приникшие к столам; я вижу спокойные, задумчивые лица, иногда раздается возглас похвалы автору книги или герою. Люди внимательны и кротки не похоже на себя; я очень люблю их
в эти часы, и они тоже относятся ко мне хорошо; я чувствовал себя на
месте.
Мне показалось, что я пропал, — подсидели меня
эти люди, и теперь мне уготовано
место в колонии для малолетних преступников! Когда так — все равно! Уж если тонуть, так на глубоком
месте. Я сунул
в руки приказчика псалтирь, он спрятал его под пальто и пошел прочь, но тотчас повернулся, и — псалтирь упал к моим ногам, а человек зашагал прочь, говоря...
Это стало известно, его лишили
места и отдали под суд, обвиняя
в том, что он выпускал арестантов по ночам
в город «погулять».
Неточные совпадения
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные
места. У вас там
в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете,
в таком
месте неприлично… Я и прежде хотел вам
это заметить, но все как-то позабывал.
Судья тоже, который только что был пред моим приходом, ездит только за зайцами,
в присутственных
местах держит собак и поведения, если признаться пред вами, — конечно, для пользы отечества я должен
это сделать, хотя он мне родня и приятель, — поведения самого предосудительного.
Стародум(приметя всех смятение). Что
это значит? (К Софье.) Софьюшка, друг мой, и ты мне кажешься
в смущении? Неужель мое намерение тебя огорчило? Я заступаю
место отца твоего. Поверь мне, что я знаю его права. Они нейдут далее, как отвращать несчастную склонность дочери, а выбор достойного человека зависит совершенно от ее сердца. Будь спокойна, друг мой! Твой муж, тебя достойный, кто б он ни был, будет иметь во мне истинного друга. Поди за кого хочешь.
— Состояние у меня, благодарение богу, изрядное. Командовал-с; стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет
этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем
месте понеслись бы
в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя
в атаках не вижу-с!
Строился новый город на новом
месте, но одновременно с ним выползало на свет что-то иное, чему еще не было
в то время придумано названия и что лишь
в позднейшее время сделалось известным под довольно определенным названием"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Неправильно было бы, впрочем, полагать, что
это"иное"появилось тогда
в первый раз; нет, оно уже имело свою историю…