Ферма, на которой нет ни метеорологической станции, ни скота, хотя бы для навоза, ни порядочных построек, ни знающего человека, который от утра до вечера занимался бы только хозяйством, — это не ферма, а в самом деле одна лишь фирма, то есть
пустая забава под фирмой образцового сельского хозяйства.
Туда в конце тридцатых и начале сороковых годов заезжал иногда Герцен, который всякий раз собирал около себя кружок и начинал обыкновенно расточать целые фейерверки своих оригинальных, по тогдашнему времени, воззрений на науку и политику, сопровождая все это пикантными захлестками; просиживал в этой кофейной вечера также и Белинский, горячо объясняя актерам и разным театральным любителям, что театр — не
пустая забава, а место поучения, а потому каждый драматический писатель, каждый актер, приступая к своему делу, должен помнить, что он идет священнодействовать; доказывал нечто вроде того же и Михайла Семенович Щепкин, говоря, что искусство должно быть добросовестно исполняемо, на что Ленский [Ленский Дмитрий Тимофеевич, настоящая фамилия Воробьев (1805—1860), — актер и драматург-водевилист.], тогдашний переводчик и актер, раз возразил ему: «Михайла Семеныч, добросовестность скорей нужна сапожникам, чтобы они не шили сапог из гнилого товара, а художникам необходимо другое: талант!» — «Действительно, необходимо и другое, — повторил лукавый старик, — но часто случается, что у художника ни того, ни другого не бывает!» На чей счет это было сказано, неизвестно, но только все присутствующие, за исключением самого Ленского, рассмеялись.
Содержание, достойное внимания мыслящего человека, одно только в состоянии избавить искусство от упрека, будто бы оно —
пустая забава, чем оно и действительно бывает чрезвычайно часто; художественная форма не спасет от презрения или сострадательной улыбки произведение искусства, если оно важностью своей идеи не в состоянии дать ответа на вопрос: «да стоило ли трудиться над подобными пустяками?» Бесполезное не имеет права на уважение.
Нарежный видел общее пристрастие к чтению романа, видел, что оно совершенно естественно и необходимо вытекает из настоящего порядка вещей, и решился обратить на пользу это обстоятельство, решился дать роману такое направление и содержание, чтобы чтение его не было
пустою забавою или праздным препровождением времени, а имело другое, гораздо более дельное и важное значение.
Неточные совпадения
Запущенный под облака, // Бумажный Змей, приметя свысока // В долине мотылька, // «Поверишь ли!» кричит: «чуть-чуть тебя мне видно; // Признайся, что тебе завидно // Смотреть на мой высокий столь полёт». — // «Завидно? Право, нет! // Напрасно о себе ты много так мечтаешь! // Хоть высоко, но ты на привязи летаешь. // Такая жизнь, мой свет, // От счастия весьма далёко; // А я, хоть, правда, невысоко, // Зато лечу, // Куда хочу; // Да я же так, как ты, в
забаву для другого, //
Пустого, // Век целый не трещу».
В бесконечных буднях и горе — праздник и пожар —
забава; на
пустом лице и царапина — украшение…
Она отвечала, что никто не запрещает ему ни стрелять, ни удить, но в то же время презрительно отозвалась об этих охотах, особенно об уженье, называя его
забавою людей праздных и
пустых, не имеющих лучшего дела,
забавою, приличною только детскому возрасту, и мне немножко стало стыдно, что я так люблю удить.
Вихров очень хорошо видел в этом направлении, что скоро и очень скоро театр сделается одною
пустою и даже не совсем веселою
забавой и совершенно перестанет быть тем нравственным и умственным образователем, каким он был в святые времена Мочалова, Щепкина и даже Каратыгина, потому что те стремились выразить перед зрителем человека, а не сословие и не только что смешили, но и плакать заставляли зрителя!
Он сказал только два слова Арине Васильевне: «Напрасно, матушка!» и поспешно ушел; но не вдруг воротился в спальню, а несколько времени походил один по зале, уже
пустой, темной, посмотрел в отворенные семь окон на спящую во мраке грачовую рощу, на темневшую вдали урему, поприще его детских
забав и охот, вслушался в шум мельницы, в соловьиные свисты, в крики ночных птиц…