Неточные совпадения
Артамонов старший ответил не сразу. Он с удивлением
видел, что
сын каким-то чудом встал вровень с ним, сам поднялся до значительности взрослого или принизил взрослого до себя.
Да, Елена и Яков были скучнее, серей Ильи, он всё лучше
видел это. И не заметил, как постепенно на месте любви к
сыну у него зародилась ненависть к Павлу Никонову. Встречая хилого мальчика, он думал...
Летом, когда Илья приехал на каникулы, незнакомо одетый, гладко остриженный и ещё более лобастый, — Артамонов острее невзлюбил Павла,
видя, что
сын упрямо продолжает дружиться с этим отрёпышем, хиляком. Сам Илья тоже стал нехорошо вежлив, говорил отцу и матери «вы», ходил, сунув руки в карманы, держался в доме гостем, дразнил брата, доводя его до припадков слезливого отчаяния, раздражал чем-то сестру так, что она швыряла в него книгами, и вообще вёл себя сорванцом.
Он
видел, что
сын растёт быстро, но как-то в сторону.
Сын возбуждал в нём какие-то особенные надежды; когда он
видел, как Илья, сунув руки в карманы, посвистывая тихонько, смотрит из окна во двор на рабочих, или не торопясь идёт по ткацкой, или, лёгким шагом, в посёлок, отец удовлетворённо думал...
Не обратив внимания на его слова,
сын начал объяснять, почему он не хочет быть фабрикантом и вообще хозяином какого-либо дела; говорил он долго, минут десять, и порою в словах его отец улавливал как будто нечто верное, даже приятно отвечавшее его смутным думам, но в общем он ясно
видел, что
сын говорит неразумно, по-детски.
Он
видел, что Илья покраснел и у него дрожат руки,
сын хочет спрятать их в карманы брюк, а руки не находят карманов. И, боясь, что
сын скажет что-то лишнее, даже непоправимое, он торопливо сам сказал...
Быком, наклоня голову, Артамонов старший ходил по корпусам, по двору, шагал по улице посёлка, пугая ребятишек, и всюду ощущал нечто новое, странное: в этом большом деле он являлся почти лишним, как бы зрителем. Было приятно
видеть, что Яков понимает дело и, кажется, увлечён им; его поведение не только отвлекало от мыслей о старшем
сыне, но даже примиряло с Ильёй.
Суть спора он понимал смутно и, наблюдая за Яковом, с удовольствием
видел, что
сын разглаживает светлый пух на верхней губе своей потому, что хочет спрятать насмешливую улыбочку.
Он давно, несколько недель, не
видел Ольгу, избегал встреч с её
сыном, поссорившись с ним.
Ему было приятно
видеть, как сердятся Мирон и Татьяна, но молчание Якова — смущало, он верил деловитости
сына, догадывался, что поступил против его интересов, а вовлечь Якова в этот спор, спросить: как он думает? — не позволяло самолюбие. Он лежал и огрызался, рычал, а Мирон долбил, качая носом...
Сын слушал и молчал,
видя, что эти жалобы, утешая отца, раздувают, увеличивают его до размеров колокольни, — утром солнце
видит её раньше, чем ему станут заметны дома людей, и с последней с нею прощается, уходя в ночь. Но из этих жалоб Яков извлекал для себя поучительный вывод: жить так, как жил отец, — бессмысленно.
Упоминалось о том, что Бог сотворил жену из ребра Адама, и «сего ради оставит человек отца и матерь и прилепится к жене, будет два в плоть едину» и что «тайна сия велика есть»; просили, чтобы Бог дал им плодородие и благословение, как Исааку и Ревекке, Иосифу, Моисею и Сепфоре, и чтоб они
видели сыны сынов своих.
В «Страшном суде» Сикстинской капеллы, в этой Варфоломеевской ночи на том свете, мы
видим сына божия, идущего предводительствовать казнями; он уже поднял руку… он даст знак, и пойдут пытки, мученья, раздастся страшная труба, затрещит всемирное аутодафе; но — женщина-мать, трепещущая и всех скорбящая, прижалась в ужасе к нему и умоляет его о грешниках; глядя на нее, может, он смягчится, забудет свое жестокое «женщина, что тебе до меня?» и не подаст знака.
Неточные совпадения
Добчинский. Дело очень тонкого свойства-с: старший-то
сын мой, изволите
видеть, рожден мною еще до брака.
Добчинский.То есть оно так только говорится, а он рожден мною так совершенно, как бы и в браке, и все это, как следует, я завершил потом законными-с узами супружества-с. Так я, изволите
видеть, хочу, чтоб он теперь уже был совсем, то есть, законным моим сыном-с и назывался бы так, как я: Добчинский-с.
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И
видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять
сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Помещик так растрогался, // Что правый глаз заплаканный // Ему платочком вытерла // Сноха с косой распущенной // И чмокнула старинушку // В здоровый этот глаз. // «Вот! — молвил он торжественно //
Сынам своим наследникам // И молодым снохам. — // Желал бы я, чтоб
видели // Шуты, врали столичные, // Что обзывают дикими // Крепостниками нас, // Чтоб
видели, чтоб слышали…»
Приехали
сыны, // Гвардейцы черноусые // (Вы их на пожне
видели, // А барыни красивые — // То жены молодцов).