Неточные совпадения
В ней стоял огромный буфет, фисгармония, широчайший диван, обитый кожею, посреди ее — овальный
стол и тяжелые стулья с
высокими спинками.
И, нервно схватив бутылку со
стола, налил в стакан свой пива. Три бутылки уже были пусты. Клим ушел и, переписывая бумаги, прислушивался к невнятным голосам Варавки и Лютова. Голоса у обоих были почти одинаково
высокие и порою так странно взвизгивали, как будто сердились, тоскуя, две маленькие собачки, запертые в комнате.
Вошли двое: один широкоплечий, лохматый, с курчавой бородой и застывшей в ней неопределенной улыбкой, не то пьяной, не то насмешливой. У печки остановился, греясь, кто-то
высокий, с черными усами и острой бородой. Бесшумно явилась молодая женщина в платочке, надвинутом до бровей. Потом один за другим пришло еще человека четыре, они столпились у печи, не подходя к
столу, в сумраке трудно было различить их. Все молчали, постукивая и шаркая ногами по кирпичному полу, только улыбающийся человек сказал кому-то...
Он ожидал увидеть глаза черные, строгие или по крайней мере угрюмые, а при таких почти бесцветных глазах борода ротмистра казалась крашеной и как будто увеличивала благодушие его, опрощала все окружающее. За спиною ротмистра,
выше головы его, на черном треугольнике — бородатое, широкое лицо Александра Третьего, над узенькой, оклеенной обоями дверью — большая фотография лысого, усатого человека в орденах, на
столе, прижимая бумаги Клима, — толстая книга Сенкевича «Огнем и мечом».
Это повторялось на разные лады, и в этом не было ничего нового для Самгина. Не ново было для него и то, что все эти люди уже ухитрились встать
выше события, рассматривая его как не очень значительный эпизод трагедии глубочайшей. В комнате стало просторней, менее знакомые ушли, остались только ближайшие приятели жены; Анфимьевна и горничная накрывали
стол для чая; Дудорова кричала Эвзонову...
Там у
стола сидел парень в клетчатом пиджаке и полосатых брюках; тугие щеки его обросли густой желтой шерстью, из больших светло-серых глаз текли слезы, смачивая шерсть, одной рукой он держался за
стол, другой — за сиденье стула; левая нога его, голая и забинтованная полотенцем
выше колена, лежала на деревянном стуле.
Особенно бесцеремонно шумели за большим
столом у стены, налево от него, — там сидело семеро, и один из них,
высокий, тонкий, с маленькой головой, с реденькими усами на красном лице, тенористо и задорно врезывал в густой гул саркастические фразы...
За стареньким письменным
столом сидел, с папиросой в зубах, в кожаном кресле с
высокой спинкой сероглазый старичок, чисто вымытый, аккуратно зашитый в черную тужурку.
Высокий, лысый старик согнулся над
столом, схватил кружку пальцами обеих рук и, покачивая остробородой головой направо, налево, невнятно, сердито рычал, точно пес, у которого хотят отнять кость.
Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах,
высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, — всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность.
Неточные совпадения
Немного спустя после описанного
выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом в его кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное в вицмундир, сидело за письменным
столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова голова… Письмоводитель выбежал в таком смятении, что зубы его стучали.
— Мое мнение только то, — отвечал Левин, — что эти вертящиеся
столы доказывают, что так называемое образованное общество не
выше мужиков. Они верят в глаз, и в порчу, и в привороты, а мы….
Сергей Иванович прочел статью и стал объяснять ее значение, но тут один
высокий, толстый, сутуловатый, с крашеными усами, в узком мундире с подпиравшим ему сзади шею воротником помещик перебил его. Он подошел к
столу и, ударив по нем перстнем, громко закричал:
Выйдя из-за
стола, Левин, чувствуя, что у него на ходьбе особенно правильно и легко мотаются руки, пошел с Гагиным через
высокие комнаты к бильярдной. Проходя через большую залу, он столкнулся с тестем.
Поцелуй совершился звонко, потому что собачонки залаяли снова, за что были хлопнуты платком, и обе дамы отправились в гостиную, разумеется голубую, с диваном, овальным
столом и даже ширмочками, обвитыми плющом; вслед за ними побежали, ворча, мохнатая Адель и
высокий Попури на тоненьких ножках.