Неточные совпадения
— Я не выношу праздничных улиц и людей, которые
в седьмой день недели одевают на себя чистенькие
костюмы, маски счастливцев.
Не поднимая головы, Клим посмотрел вслед им. На ногах Дронова старенькие сапоги с кривыми каблуками, на голове — зимняя шапка, а Томилин —
в длинном, до пят, черном пальто,
в шляпе с широкими полями. Клим усмехнулся, найдя, что
костюм этот очень характерно подчеркивает странную фигуру провинциального мудреца. Чувствуя себя достаточно насыщенным его философией, он не ощутил желания посетить Томилина и с неудовольствием подумал о неизбежной встрече с Дроновым.
В саду стало тише, светлей, люди исчезли, растаяли; зеленоватая полоса лунного света отражалась черною водою пруда, наполняя сад дремотной, необременяющей скукой. Быстро подошел человек
в желтом
костюме, сел рядом с Климом, тяжко вздохнув, снял соломенную шляпу, вытер лоб ладонью, посмотрел на ладонь и сердито спросил...
Лютов,
в измятом
костюме, усеянном рыжими иглами хвои, имел вид человека, только что — очнувшегося после сильного кутежа. Лицо у него пожелтело, белки полуумных глаз налиты кровью; он, ухмыляясь, говорил невесте, тихо и сипло...
И, подтверждая свою любовь к истории, он неплохо рассказывал, как талантливейший Андреев-Бурлак пропил перед спектаклем
костюм,
в котором он должен был играть Иудушку Головлева, как пил Шуйский, как Ринна Сыроварова
в пьяном виде не могла понять, который из трех мужчин ее муж. Половину этого рассказа, как и большинство других, он сообщал шепотом, захлебываясь словами и дрыгая левой ногой. Дрожь этой ноги он ценил довольно высоко...
Иногда являлся незаметный человечек Зуев, гладко причесанный, с маленьким личиком,
в центре которого торчал раздавленный носик. И весь Зуев, плоский,
в измятом
костюме, казался раздавленным, изжеванным. Ему было лет сорок, но все звали его — Миша.
Обиделись еще двое и, не слушая объяснений, ловко и быстро маневрируя, вогнали Клима на двор, где сидели три полицейских солдата, а на земле, у крыльца, громко храпел неказисто одетый и, должно быть, пьяный человек. Через несколько минут втолкнули еще одного, молодого,
в светлом
костюме, с рябым лицом; втолкнувший сказал солдатам...
— Зачем вы пошли? — строго спросил Клим, вдруг догадавшись, зачем Маракуев был на Ходынском поле переряженным
в костюм мастерового.
Клим ел холодное мясо, запивая его пивом, и, невнимательно слушая вялую речь Пояркова, заглушаемую трактирным шумом, ловил отдельные фразы. Человек
в черном
костюме, бородатый и толстый, кричал...
Клим Самгин шагал по улице бодро и не уступая дорогу встречным людям. Иногда его фуражку трогали куски трехцветной флагной материи. Всюду празднично шумели люди, счастливо привыкшие быстро забывать несчастия ближних своих. Самгин посматривал на их оживленные, ликующие лица, праздничные
костюмы и утверждался
в своем презрении к ним.
Теперь вот она стоит пред зеркалом, поправляя
костюм, прическу, руки ее дрожат, глаза
в отражении зеркала широко раскрыты, неподвижны и налиты испугом. Она кусала губы, точно сдерживая боль или слезы.
Иноков постригся, побрил щеки и, заменив разлетайку дешевеньким
костюмом мышиного цвета, стал незаметен, как всякий приличный человек. Только веснушки на лице выступили еще более резко, а
в остальном он почти ничем не отличался от всех других, несколько однообразно приличных людей. Их было не много, на выставке они очень интересовались архитектурой построек, посматривали на крыши, заглядывали
в окна, за углы павильонов и любезно улыбались друг другу.
За ним почтительно двигалась группа людей, среди которых было четверо китайцев
в национальных
костюмах; скучно шел молодцеватый губернатор Баранов рядом с генералом Фабрициусом, комиссаром павильона кабинета царя, где были выставлены сокровища Нерчинских и Алтайских рудников, драгоценные камни, самородки золота. Люди с орденами и без орденов почтительно, тесной группой, тоже шли сзади странного посетителя.
Алина,
в дорожном
костюме стального цвета, с распущенными по спине и плечам волосами, стройная и пышная, стояла у стола, намазывая горячий калач икрой, и патетически говорила...
— Люблю есть, — говорила она с набитым ртом. — Французы не едят, они — фокусничают. У них везде фокусы:
в костюмах, стихах,
в любви.
Бросив пилку
в несессер, она стала протирать ногти замшевой подушечкой. Самгин обратил внимание, что вещи у нее были дорогие, изящные,
костюмы — тоже. Много чемоданов. Он усмехнулся.
И, не ожидая согласия Клима, он повернул его вокруг себя с ловкостью и силой, неестественной
в человеке полупьяном. Он очень интересовал Самгина своею позицией
в кружке Прейса, позицией человека, который считает себя умнее всех и подает свои реплики, как богач милостыню. Интересовала набалованность его сдобного, кокетливого тела, как бы нарочно созданного для изящных
костюмов, удобных кресел.
В столовую вошел хлыщеватый молодой человек, светловолосый, гладко причесанный, во фланелевом
костюме, с соломенной шляпой
в руке, с перчатками
в шляпе.
Косые глаза его бегали быстрее и тревожней, чем всегда, цепкие взгляды как будто пытались сорвать маски с ряженых. Серое лицо потело, он стирал пот платком и встряхивал платок, точно стер им пыль. Самгин подумал, что гораздо более к лицу Лютова был бы
костюм приказного дьяка и не сабля
в руке, а чернильница у пояса.
Самгин шагал среди танцующих, мешая им, с упорством близорукого рассматривая ряженых, и сердился на себя за то, что выбрал неудобный
костюм,
в котором путаются ноги. Среди ряженых он узнал Гогина, одетого оперным Фаустом; клоун, которого он ведет под руку, вероятно, Татьяна. Длинный арлекин, зачем-то надевший рыжий парик и шляпу итальянского бандита, толкнул Самгина, схватил его за плечо и тихонько извинился...
Самгин молча отстранил его. На подоконнике сидел, покуривая, большой человек
в полумаске, с широкой, фальшивой бородой; на нем
костюм средневекового цехового мастера, кожаный передник; это делало его очень заметным среди пестрых фигур. Когда кончили танцевать и китаец бережно усадил Варвару на стул, человек этот нагнулся к ней и, придерживая бороду, сказал...
Легкий, шумный, он был сильно надушен одеколоном и, одетый
в широкий клетчатый
костюм, несколько напоминал клоуна.
Трифонов часа два возил Самгиных по раскаленным улицам
в шикарнейшей коляске, запряженной парою очень тяжелых, ленивых лошадей, обильно потел розовым потом и, часто вытирая голое лицо кастрата надушенным платком, рассказывал о достопримечательностях Астрахани тоже клетчатыми, как его
костюм, серенькими и белыми словами; звучали они одинаково живо.
Недалеко от него стоял, сунув руки
в карманы, человек высокого роста, бритый, судя по
костюму и по закоптевшему лицу — рабочий-металлист.
Сюртук студента, делавший его похожим на офицера, должно быть, мешал ему расти, и теперь,
в «цивильном»
костюме, Стратонов необыкновенно увеличился по всем измерениям, стал еще длиннее, шире
в плечах и бедрах, усатое лицо округлилось, даже глаза и рот стали как будто больше. Он подавлял Самгина своим объемом, голосом, неуклюжими движениями циркового борца, и почти не верилось, что этот человек был студентом.
Тут Самгин увидел, что старик одет празднично или как именинник
в новый, темно-синий
костюм, а его тощее тело воинственно выпрямлено. Он даже приобрел нечто напомнившее дядю Якова, полусгоревшего, полумертвого человека, который явился воскрешать мертвецов. Ласково простясь, Суслов ушел, поскрипывая новыми ботинками и оставив у Самгина смутное желание найти
в старике что-нибудь комическое. Комического — не находилось, но Клим все-таки с некоторой натугой подумал...
Через стул от Кутузова сидел, вскинув руки за шею, низко наклонив голову, незнакомый
в широком, сером
костюме, сначала Клим принял его за пустое кресло
в чехле.
— Позвольте, я не согласен! — заявил о себе человек
в сером
костюме и
в очках на татарском лице. — Прыжок из царства необходимости
в царство свободы должен быть сделан, иначе — Ваал пожрет нас. Мы должны переродиться из подневольных людей
в свободных работников…
Никонову он встретил случайно; трясся на извозчике
в районе Мещанских улиц и вдруг увидал ее; скромненькая,
в сером
костюме, она шла плывущей, но быстрой походкой монахини, которая помнит, что мир — враждебен ей.
Самгин встал, догадываясь, что этот хлыщеватый парень, играющий
в революцию, вероятно, попросит его о какой-нибудь услуге, а он не сумеет отказаться. Нахмурясь, поправив очки, Самгин вышел
в столовую, Гогин, одетый во фланелевый
костюм,
в белых ботинках, шагал по комнате, не улыбаясь, против обыкновения, он пожал руку Самгина и, продолжая ходить, спросил скучным голосом...
Неприятно вспомнилась Варвара, которая приезжала на свидание
в каком-то слишком модном
костюме; разговаривала она грустным, обиженным тоном, а глаза у нее веселые.
Маленький человечек
в полосатом
костюме и серой шляпе, размахивая тростью, беспокоился...
— К вам, — неумолимо сказал дворник, человек мрачный и не похожий на крестьянина. Самгин вышел
в переднюю, там стоял, прислонясь к стене, кто-то
в белой чалме на голове,
в бесформенном
костюме.
В костюме сестры милосердия она показалась Самгину жалостно постаревшей. Серая, худая, она все встряхивала головой, забывая, должно быть, что буйная шапка ее волос связана чепчиком, отчего голова, на длинном теле ее, казалась уродливо большой. Торопливо рассказав, что она едет с двумя родственниками мужа
в имение его матери вывозить оттуда какие-то ценные вещи, она воскликнула...
Пришел Макаров,
в черном строгом
костюме, стройный, седой, с нахмуренными бровями.
Стал щеголять
в невероятных
костюмах, какие-то дурацкие шляпы носил.
Самгин вспомнил себя, когда он, сняв сюртук гимназиста, оделся
в новенький светло-серый
костюм, — было неудобно, а хорошо.
Пришла Марина и с нею — невысокий, но сутуловатый человек
в белом
костюме с широкой черной лентой на левом рукаве, с тросточкой под мышкой,
в сероватых перчатках,
в панаме, сдвинутой на затылок. Лицо — смуглое, мелкие черты его — приятны; горбатый нос, светлая, остренькая бородка и закрученные усики напомнили Самгину одного из «трех мушкетеров».
Тонкая, смуглолицая Лидия,
в сером
костюме,
в шапке черных, курчавых волос, рядом с Мариной казалась не русской больше, чем всегда.
В парке щебетали птицы, ворковал витютень, звучал вдали чей-то мягкий басок, а Лидия говорила жестяные слова...
Он был наряжен
в необыкновенно пестрый
костюм из толстой, пестрой, мохнатой материи, казался ниже ростом, но как будто еще более развинченным.
Самгин дождался, когда пришел маленький, тощий, быстроглазый человек во фланелевом
костюме, и они с Крэйтоном заговорили, улыбаясь друг другу, как старые знакомые. Простясь, Самгин пошел
в буфет, с удовольствием позавтракал, выпил кофе и отправился гулять, думая, что за последнее время все события
в его жизни разрешаются быстро и легко.
Самгин шагнул еще, наступил на горящую свечу и увидал
в зеркале рядом с белым стройным телом женщины человека
в сереньком
костюме,
в очках, с острой бородкой, с выражением испуга на вытянутом, желтом лице — с открытым ртом.
Ему казалось, что он весь запылился, выпачкан липкой паутиной; встряхиваясь, он ощупывал
костюм, ловя на нем какие-то невидимые соринки, потом, вспомнив, что, по народному поверью, так «обирают» себя люди перед смертью, глубоко сунул руки
в карманы брюк, — от этого стало неловко идти, точно он связал себя. И, со стороны глядя, смешон, должно быть, человек, который шагает одиноко по безлюдной окраине, — шагает, сунув руки
в карманы, наблюдая судороги своей тени, маленький, плоский, серый, —
в очках.
Прошло более недели, раньше чем Захарий позвонил ему по телефону, приглашая
в магазин. Самгин одел новый фланелевый
костюм и пошел к Марине с тем сосредоточенным настроением, с каким направлялся
в суд на сложно запутанный процесс.
В магазине ему конфузливо и дружески улыбнулся Захарий, вызвав неприятное подозрение...
Впереди Самгина, мешая ему, шагали двое военной выправки,
в костюмах охотников,
в круглых шляпах, за ленты шляп воткнуты перышки какой-то птицы.
Впереди и вправо от него сидел человек
в сером
костюме, с неряшливо растрепанными волосами на голове; взмахивая газетой, он беспокойно оглядывался, лицо у него длинное, с острой бородкой, костлявое, большеглазое.
Настроение Самгина становилось тягостным. С матерью было скучно, неловко и являлось чувство, похожее на стыд за эту скуку.
В двери из сада появился высокий человек
в светлом
костюме и, размахивая панамой, заговорил грубоватым басом...
Он был
в новом, необмятом
костюме серого цвета и металлически блестел. Руку Самгина он сжал до боли крепко.
Зашли
в ресторан,
в круглый зал, освещенный ярко, но мягко, на маленькой эстраде играл струнный квартет, музыка очень хорошо вторила картавому говору, смеху женщин, звону стекла, народа было очень много, и все как будто давно знакомы друг с другом; столики расставлены как будто так, чтоб удобно было любоваться
костюмами дам;
в центре круга вальсировали высокий блондин во фраке и тоненькая дама
в красном платье, на голове ее, точно хохол необыкновенной птицы, возвышался большой гребень, сверкая цветными камнями.
Он все более часто чувствовал себя
в области прочитанного, как
в магазине готового платья, где, однако, не находил для себя
костюма по фигуре.