Неточные совпадения
Нет, уж лучше поголодать, да приехать домой
в петербургском
костюме.
На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже было посадить
в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по
костюму, весь город принял меня за генерал-губернатора.
Осип, слуга, таков, как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен,
в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит много говорить и молча плут.
Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
Долли уже хотела ложиться, когда Анна
в ночном
костюме вошла к ней.
—
В каком-то красном costume de natation, [купальном
костюме,] старая, безобразная. Так когда же едем?
За ним ехал маленький человек
в жокейском
костюме. Свияжский с княжной
в новеньком шарабане на крупном вороном рысаке догоняли верховых.
Корд для торжества скачек оделся
в свой парадный
костюм, черный застегнутый сюртук, туго-накрахмаленные воротнички, подпиравшие ему щеки, и
в круглую, черную шляпу и ботфорты.
― Я не защищаю, мне совершенно всё равно; но я думаю, что если бы ты сам не любил этих удовольствий, то ты мог бы отказаться. А тебе доставляет удовольствие смотреть на Терезу
в костюме Евы…
Более всех других родов ему нравился французский грациозный и эффектный, и
в таком роде он начал писать портрет Анны
в итальянском
костюме, и портрет этот казался ему и всем, кто его видел, очень удачным.
Мне
в самом деле говорили, что
в черкесском
костюме верхом я больше похож на кабардинца, чем многие кабардинцы.
Спустясь
в один из таких оврагов, называемых на здешнем наречии балками, я остановился, чтоб напоить лошадь;
в это время показалась на дороге шумная и блестящая кавалькада: дамы
в черных и голубых амазонках, кавалеры
в костюмах, составляющих смесь черкесского с нижегородским; впереди ехал Грушницкий с княжною Мери.
Экой я дурак
в самом деле!» Сказавши это, он переменил свой шотландский
костюм на европейский, стянул покрепче пряжкой свой полный живот, вспрыснул себя одеколоном, взял
в руки теплый картуз и бумаги под мышку и отправился
в гражданскую палату совершать купчую.
На переднем плане, возле самых усачей, составлявших городовую гвардию, стоял молодой шляхтич или казавшийся шляхтичем,
в военном
костюме, который надел на себя решительно все, что у него ни было, так что на его квартире оставалась только изодранная рубашка да старые сапоги.
Завернутые полы его кафтана трепались ветром; белая коса и черная шпага вытянуто рвались
в воздух; богатство
костюма выказывало
в нем капитана, танцующее положение тела — взмах вала; без шляпы, он был, видимо, поглощен опасным моментом и кричал — но что?
Ну, да все это вздор, а только она, видя, что ты уже не студент, уроков и
костюма лишился и что по смерти барышни ей нечего уже тебя на родственной ноге держать, вдруг испугалась; а так как ты, с своей стороны, забился
в угол и ничего прежнего не поддерживал, она и вздумала тебя с квартиры согнать.
На Леню
костюмов недостало; была только надета на голову красная вязанная из гаруса шапочка (или, лучше сказать, колпак) покойного Семена Захарыча, а
в шапку воткнут обломок белого страусового пера, принадлежавшего еще бабушке Катерины Ивановны и сохранявшегося доселе
в сундуке
в виде фамильной редкости.
Виднелись фигуры
в халатах и совершенно нараспашку,
в летних до неприличия
костюмах, иные с картами
в руках.
Действительно, была попытка нарядить детей
в костюм, как наряжаются уличные певцы и певицы.
Вчера видел он ее
в первый раз, но
в такую минуту, при такой обстановке и
в таком
костюме, что
в памяти его отразился образ совсем другого лица.
Головной убор, это, брат, самая первейшая вещь
в костюме, своего рода рекомендация.
Но он с неестественным усилием успел опереться на руке. Он дико и неподвижно смотрел некоторое время на дочь, как бы не узнавая ее. Да и ни разу еще он не видал ее
в таком
костюме. Вдруг он узнал ее, приниженную, убитую, расфранченную и стыдящуюся, смиренно ожидающую своей очереди проститься с умирающим отцом. Бесконечное страдание изобразилось
в лице его.
Сорок пять копеек сдачи, медными пятаками, вот-с, извольте принять, и таким образом, Родя, ты теперь во всем
костюме восстановлен, потому что, по моему мнению, твое пальто не только еще может служить, но даже имеет
в себе вид особенного благородства: что значит у Шармера-то заказывать!
И, однако ж, одеваясь, он осмотрел свой
костюм тщательнее обыкновенного. Другого платья у него не было, а если б и было, он, быть может, и не надел бы его, — «так, нарочно бы не надел». Но во всяком случае циником и грязною неряхой нельзя оставаться: он не имеет права оскорблять чувства других, тем более что те, другие, сами
в нем нуждаются и сами зовут к себе. Платье свое он тщательно отчистил щеткой. Белье же было на нем всегда сносное; на этот счет он был особенно чистоплотен.
Соня упала на ее труп, обхватила ее руками и так и замерла, прильнув головой к иссохшей груди покойницы. Полечка припала к ногам матери и целовала их, плача навзрыд. Коля и Леня, еще не поняв, что случилось, но предчувствуя что-то очень страшное, схватили один другого обеими руками за плечики и, уставившись один
в другого глазами, вдруг вместе, разом, раскрыли рты и начали кричать. Оба еще были
в костюмах: один
в чалме, другая
в ермолке с страусовым пером.
— Да, надо почиститься, — отвечал Аркадий и направился было к дверям, но
в это мгновение вошел
в гостиную человек среднего роста, одетый
в темный английский сьют, [
Костюм английского покроя (англ.).] модный низенький галстух и лаковые полусапожки, Павел Петрович Кирсанов.
Аркадий подошел к дяде и снова почувствовал на щеках своих прикосновение его душистых усов. Павел Петрович присел к столу. На нем был изящный утренний,
в английском вкусе,
костюм; на голове красовалась маленькая феска. Эта феска и небрежно повязанный галстучек намекали на свободу деревенской жизни; но тугие воротнички рубашки, правда, не белой, а пестренькой, как оно и следует для утреннего туалета, с обычною неумолимостью упирались
в выбритый подбородок.
Мелко шагали мальчики и девочки
в однообразных пепельно-серых
костюмах, должно быть сиротский приют, шли почтальоны, носильщики с вокзала, сиделки какой-то больницы, чиновники таможни, солдаты без оружия, и чем дальше двигалась толпа, тем очевиднее было, что
в ее хвосте уже действовало начало, организующее стихию. С полной очевидностью оно выявилось
в отряде конной полиции.
Через стул от Кутузова сидел, вскинув руки за шею, низко наклонив голову, незнакомый
в широком, сером
костюме, сначала Клим принял его за пустое кресло
в чехле.
В большой комнате с окнами на Марсово поле собралось человек двадцать — интересные дамы, с волосами, начесанными на уши, шикарные молодые люди
в костюмах, которые как бы рекламировали искусство портных, солидные адвокаты, литераторы.
Дронов возился с продажей дома больше месяца, за это время Самгин успел утвердиться
в правах наследства, ввестись во владение, закончить план повести и даже продать часть вещей, не нужных ему,
костюмы Варвары, мебель.
Бросив пилку
в несессер, она стала протирать ногти замшевой подушечкой. Самгин обратил внимание, что вещи у нее были дорогие, изящные,
костюмы — тоже. Много чемоданов. Он усмехнулся.
Впереди и вправо от него сидел человек
в сером
костюме, с неряшливо растрепанными волосами на голове; взмахивая газетой, он беспокойно оглядывался, лицо у него длинное, с острой бородкой, костлявое, большеглазое.
Он был наряжен
в необыкновенно пестрый
костюм из толстой, пестрой, мохнатой материи, казался ниже ростом, но как будто еще более развинченным.
Иногда являлся незаметный человечек Зуев, гладко причесанный, с маленьким личиком,
в центре которого торчал раздавленный носик. И весь Зуев, плоский,
в измятом
костюме, казался раздавленным, изжеванным. Ему было лет сорок, но все звали его — Миша.
Клим ел холодное мясо, запивая его пивом, и, невнимательно слушая вялую речь Пояркова, заглушаемую трактирным шумом, ловил отдельные фразы. Человек
в черном
костюме, бородатый и толстый, кричал...
Самгин шагнул еще, наступил на горящую свечу и увидал
в зеркале рядом с белым стройным телом женщины человека
в сереньком
костюме,
в очках, с острой бородкой, с выражением испуга на вытянутом, желтом лице — с открытым ртом.
Холеное, голое лицо это, покрытое туго натянутой, лоснящейся, лайковой кожей, голубоватой на месте бороды, наполненное розовой кровью, с маленьким пухлым ртом, с верхней губой, капризно вздернутой к маленькому, мягкому носу, ласковые, синеватые глазки и седые, курчавые волосы да и весь облик этого человека вызывал совершенно определенное впечатление — это старая женщина
в костюме мужчины.
В саду стало тише, светлей, люди исчезли, растаяли; зеленоватая полоса лунного света отражалась черною водою пруда, наполняя сад дремотной, необременяющей скукой. Быстро подошел человек
в желтом
костюме, сел рядом с Климом, тяжко вздохнув, снял соломенную шляпу, вытер лоб ладонью, посмотрел на ладонь и сердито спросил...
Самгин шагал среди танцующих, мешая им, с упорством близорукого рассматривая ряженых, и сердился на себя за то, что выбрал неудобный
костюм,
в котором путаются ноги. Среди ряженых он узнал Гогина, одетого оперным Фаустом; клоун, которого он ведет под руку, вероятно, Татьяна. Длинный арлекин, зачем-то надевший рыжий парик и шляпу итальянского бандита, толкнул Самгина, схватил его за плечо и тихонько извинился...
Пришел Макаров,
в черном строгом
костюме, стройный, седой, с нахмуренными бровями.
За ним почтительно двигалась группа людей, среди которых было четверо китайцев
в национальных
костюмах; скучно шел молодцеватый губернатор Баранов рядом с генералом Фабрициусом, комиссаром павильона кабинета царя, где были выставлены сокровища Нерчинских и Алтайских рудников, драгоценные камни, самородки золота. Люди с орденами и без орденов почтительно, тесной группой, тоже шли сзади странного посетителя.
Тут Самгин увидел, что старик одет празднично или как именинник
в новый, темно-синий
костюм, а его тощее тело воинственно выпрямлено. Он даже приобрел нечто напомнившее дядю Якова, полусгоревшего, полумертвого человека, который явился воскрешать мертвецов. Ласково простясь, Суслов ушел, поскрипывая новыми ботинками и оставив у Самгина смутное желание найти
в старике что-нибудь комическое. Комического — не находилось, но Клим все-таки с некоторой натугой подумал...
Маленький человечек
в полосатом
костюме и серой шляпе, размахивая тростью, беспокоился...
Самгин молча отстранил его. На подоконнике сидел, покуривая, большой человек
в полумаске, с широкой, фальшивой бородой; на нем
костюм средневекового цехового мастера, кожаный передник; это делало его очень заметным среди пестрых фигур. Когда кончили танцевать и китаец бережно усадил Варвару на стул, человек этот нагнулся к ней и, придерживая бороду, сказал...
Самгин встал, догадываясь, что этот хлыщеватый парень, играющий
в революцию, вероятно, попросит его о какой-нибудь услуге, а он не сумеет отказаться. Нахмурясь, поправив очки, Самгин вышел
в столовую, Гогин, одетый во фланелевый
костюм,
в белых ботинках, шагал по комнате, не улыбаясь, против обыкновения, он пожал руку Самгина и, продолжая ходить, спросил скучным голосом...
Молодой человек, черноволосый, бледный,
в черном
костюме, с галстуком как будто из золотой парчи, нахмуря высокий лоб, напряженно возглашал...
— Позвольте, я не согласен! — заявил о себе человек
в сером
костюме и
в очках на татарском лице. — Прыжок из царства необходимости
в царство свободы должен быть сделан, иначе — Ваал пожрет нас. Мы должны переродиться из подневольных людей
в свободных работников…
Зашли
в ресторан,
в круглый зал, освещенный ярко, но мягко, на маленькой эстраде играл струнный квартет, музыка очень хорошо вторила картавому говору, смеху женщин, звону стекла, народа было очень много, и все как будто давно знакомы друг с другом; столики расставлены как будто так, чтоб удобно было любоваться
костюмами дам;
в центре круга вальсировали высокий блондин во фраке и тоненькая дама
в красном платье, на голове ее, точно хохол необыкновенной птицы, возвышался большой гребень, сверкая цветными камнями.
Неприятно вспомнилась Варвара, которая приезжала на свидание
в каком-то слишком модном
костюме; разговаривала она грустным, обиженным тоном, а глаза у нее веселые.
— Люблю есть, — говорила она с набитым ртом. — Французы не едят, они — фокусничают. У них везде фокусы:
в костюмах, стихах,
в любви.