Неточные совпадения
— Подумай: половина женщин и мужчин
земного шара
в эти минуты любят друг друга, как мы с тобой, сотни тысяч рождаются для любви, сотни тысяч умирают, отлюбив. Милый, неожиданный…
Пьет да ест Васяга, девок портит,
Молодым парням — гармоньи дарит,
Стариков — за бороды таскает,
Сам орет на всю калуцку землю:
— Мне — плевать на вас,
земные люди.
Я хочу — грешу, хочу — спасаюсь!
Все равно: мне двери
в рай открыты,
Мне Христос приятель закадышный!
— Ой, не доведет нас до добра это сочинение мертвых праведников, а тем паче — живых. И ведь делаем-то мы это не по охоте, не по нужде, а — по привычке, право, так! Лучше бы согласиться на том, что все грешны, да и жить всем
в одно грешное,
земное дело.
Блестела золотая парча, как ржаное поле
в июльский вечер на закате солнца; полосы глазета напоминали о голубоватом снеге лунных ночей зимы, разноцветные материи — осеннюю расцветку лесов; поэтические сравнения эти явились у Клима после того, как он побывал
в отделе живописи, где «объясняющий господин», лобастый, длинноволосый и тощий, с развинченным телом, восторженно рассказывая публике о пейзаже Нестерова, Левитана, назвал Русь парчовой, ситцевой и наконец — «чудесно вышитой по бархату
земному шелками разноцветными рукою величайшего из художников — божьей рукой».
— От Евы начиная, развращаете вы! Авель-то
в раю был зачат, а Каин — на земле, чтоб райскому человеку дать
земного врага…
— Я, конечно, не верю, что весь умру, — говорил Спивак. — Это — погружение
в тишину, где царит совершенная музыка.
Земному слуху не доступна. Чьи это стихи…
земному слуху не доступна?
— Ныне скудоумные и маломысленные, соблазняемые смертным грехом зависти, утверждают, что богатые суть враги людей, забывая умышленно, что не
в сокровищах
земных спасение душ наших и что все смертию помрем, яко же и сей верный раб Христов…
«Отношение человека к жизни зависит от перемещения
в пространстве. Наше,
земное пространство ограничено пределами, оскорбительными для нашего духа, но даже и
в нем…» Дальше Кумов говорил что-то невразумительное о норманнах
в Англии,
в России, Сицилии.
«И
в бездонном мешке времени кружится
земной шар», — вспомнил он недавно прочитанную фразу и подумал, что к Достоевскому и Гоголю следует присоединить Леонида Андреева, Сологуба.
«У него тоже были свои мысли, — подумал Самгин, вздохнув. — Да, “познание — третий инстинкт”. Оказалось, что эта мысль приводит к богу… Убого. Убожество. “Утверждение
земного реального опыта как истины требует служения этой истине или противодействия ей, а она, чрез некоторое время, объявляет себя ложью. И так, бесплодно, трудится, кружится разум, доколе не восчувствует, что
в центре круга — тайна, именуемая бог”».
На другой день, утром, он и Тагильский подъехали к воротам тюрьмы на окраине города. Сеялся холодный дождь, мелкий, точно пыль, истреблял выпавший ночью снег, обнажал
земную грязь. Тюрьма — угрюмый квадрат высоких толстых стен из кирпича, внутри стен врос
в землю давно не беленный корпус, весь
в пятнах, точно пролежни, по углам корпуса — четыре башни,
в средине его на крыше торчит крест тюремной церкви.
Ужинали миролюбиво, восхищаясь вкусом сига и огромной индейки, сравнивали гастрономические богатства Милютиных лавок с богатствами Охотного ряда, и все, кроме Ореховой, согласились, что
в Москве едят лучше, разнообразней. Краснов, сидя против Ногайцева, начал было говорить о том, что непрерывный рост разума людей расширяет их вкус к
земным благам и тем самым увеличивает количество страданий, отнюдь не способствуя углублению смысла бытия.
—
В докладе моем «О соблазнах мнимого знания» я указал, что фантастические, невообразимые числа математиков — ирреальны, не способны дать физически ясного представления о вселенной, о нашей,
земной, природе, и о жизни плоти человечий, что математика есть метафизика двадцатого столетия и эта наука влечется к схоластике средневековья, когда диавол чувствовался физически и считали количество чертей на конце иглы.
— И от Христа мы, рабы его, плутая
в суете
земной, оттолкнулись, отверглись. Что же понудило нас к этому?
Неточные совпадения
Хлестаков. Нет, я влюблен
в вас. Жизнь моя на волоске. Если вы не увенчаете постоянную любовь мою, то я недостоин
земного существования. С пламенем
в груди прошу руки вашей.
Пришел дьячок уволенный, // Тощой, как спичка серная, // И лясы распустил, // Что счастие не
в пажитях, // Не
в соболях, не
в золоте, // Не
в дорогих камнях. // «А
в чем же?» // —
В благодушестве! // Пределы есть владениям // Господ, вельмож, царей
земных, // А мудрого владение — // Весь вертоград Христов! // Коль обогреет солнышко // Да пропущу косушечку, // Так вот и счастлив я! — // «А где возьмешь косушечку?» // — Да вы же дать сулилися…
— Прим. издателя.] не успевают перевозить дары
земные, на продажу назначенные, жители же от бескормицы
в отощание приходят.
Одна треть государственных людей, стариков, были приятелями его отца и знали его
в рубашечке; другая треть были с ним на «ты», а третья — были хорошие знакомые; следовательно, раздаватели
земных благ
в виде мест, аренд, концессий и тому подобного были все ему приятели и не могли обойти своего; и Облонскому не нужно было особенно стараться, чтобы получить выгодное место; нужно было только не отказываться, не завидовать, не ссориться, не обижаться, чего он, по свойственной ему доброте, никогда и не делал.
Судьба назначила мне быть обладателем
земного рая, принцем, а я закабалил себя
в канцелярию писцом!