Неточные совпадения
А через несколько дней, ночью, встав с постели, чтоб закрыть окно, Клим увидал, что учитель и
мать идут по дорожке
сада; мама отмахивается от комаров концом голубого шарфа, учитель, встряхивая медными волосами, курит. Свет луны был так маслянисто густ, что даже дым папиросы окрашивался
в золотистый тон. Клим хотел крикнуть...
Клим сидел с другого бока ее, слышал этот шепот и видел, что смерть бабушки никого не огорчила, а для него даже оказалась полезной:
мать отдала ему уютную бабушкину комнату с окном
в сад и молочно-белой кафельной печкой
в углу.
Он снова молчал, как будто заснув с открытыми глазами. Клим видел сбоку фарфоровый, блестящий белок, это напомнило ему мертвый глаз доктора Сомова. Он понимал, что, рассуждая о выдумке, учитель беседует сам с собой, забыв о нем, ученике. И нередко Клим ждал, что вот сейчас учитель скажет что-то о
матери, о том, как он
в саду обнимал ноги ее. Но учитель говорил...
— Ты не знаешь, где
мать, —
в саду?
Мать и Варавка куда-то ушли, а Клим вышел
в сад и стал смотреть
в окно комнаты Лидии.
Через несколько дней он снова почувствовал, что Лидия обокрала его.
В столовой после ужина
мать, почему-то очень настойчиво, стала расспрашивать Лидию о том, что говорят во флигеле. Сидя у открытого окна
в сад, боком к Вере Петровне, девушка отвечала неохотно и не очень вежливо, но вдруг, круто повернувшись на стуле, она заговорила уже несколько раздраженно...
Затем по внутренней лестнице сбежала Лидия, из окна Клим видел, что она промчалась
в сад. Терпеливо выслушав еще несколько замечаний
матери, он тоже пошел
в сад, уверенный, что найдет там Лидию оскорбленной,
в слезах и ему нужно будет утешать ее.
Уделив этому событию четверть часа,
мать, очевидно, нашла, что ее огорчение выражено достаточно убедительно, и пригласила гостей
в сад, к чаю.
Через несколько минут, проводив Спиваков и возвратясь
в сад, Клим увидал
мать все там же, под вишней, она сидела, опустив голову на грудь, закинув руки на спинку скамьи.
Дома он застал
мать в оживленной беседе со Спивак, они сидели
в столовой у окна, открытого
в сад;
мать протянула Климу синий квадрат телеграммы, торопливо сказав...
Нельзя было понять, почему Спивак всегда подчеркивает Инокова, почему
мать и Варавка явно симпатизируют ему, а Лидия часами беседует с ним
в саду и дружелюбно улыбается? Вот и сейчас улыбается, стоя у окна пред Иноковым, присевшим на подоконник с папиросой
в руке.
Вспомнилось, как назойливо возился с ним, как его отягощала любовь отца, как равнодушно и отец и
мать относились к Дмитрию. Он даже вообразил мягкую, не тяжелую руку отца на голове своей, на шее и встряхнул головой. Вспомнилось, как отец и брат плакали
в саду якобы о «Русских женщинах» Некрасова. Возникали
в памяти бессмысленные, серые, как пепел, холодные слова...
«Как неловко и брезгливо сказала
мать: до этого», — подумал он, выходя на двор и рассматривая флигель; показалось, что флигель отяжелел, стал ниже, крыша старчески свисла к земле. Стены его излучали тепло, точно нагретый утюг. Клим прошел
в сад, где все было празднично и пышно, щебетали птицы, на клумбах хвастливо пестрели цветы. А солнца так много, как будто именно этот
сад был любимым его
садом на земле.
Затем вспомнился рыжеволосый мудрец Томилин
в саду, на коленях пред
матерью.
Настроение Самгина становилось тягостным. С
матерью было скучно, неловко и являлось чувство, похожее на стыд за эту скуку.
В двери из
сада появился высокий человек
в светлом костюме и, размахивая панамой, заговорил грубоватым басом...
Вера Петровна молчала, глядя
в сторону, обмахивая лицо кружевным платком. Так молча она проводила его до решетки
сада. Через десяток шагов он обернулся —
мать еще стояла у решетки, держась за копья обеими руками и вставив лицо между рук. Самгин почувствовал неприятный толчок
в груди и вздохнул так, как будто все время задерживал дыхание. Он пошел дальше, соображая...
Неточные совпадения
Оказалось, что Чичиков давно уже был влюблен, и виделись они
в саду при лунном свете, что губернатор даже бы отдал за него дочку, потому что Чичиков богат, как жид, если бы причиною не была жена его, которую он бросил (откуда они узнали, что Чичиков женат, — это никому не было ведомо), и что жена, которая страдает от безнадежной любви, написала письмо к губернатору самое трогательное, и что Чичиков, видя, что отец и
мать никогда не согласятся, решился на похищение.
В первом издании второго тома «Мертвых душ» (1855) имеется примечание: «Здесь пропущено примирение генерала Бетрищева с Тентетниковым; обед у генерала и беседа их о двенадцатом годе; помолвка Улиньки за Тентетниковым; молитва ее и плач на гробе
матери; беседа помолвленных
в саду.
Она, однако, не потеряла головы и немедленно выписала к себе сестру своей
матери, княжну Авдотью Степановну Х……ю, злую и чванную старуху, которая, поселившись у племянницы
в доме, забрала себе все лучшие комнаты, ворчала и брюзжала с утра до вечера и даже по
саду гуляла не иначе как
в сопровождении единственного своего крепостного человека, угрюмого лакея
в изношенной гороховой ливрее с голубым позументом и
в треуголке.
Бывало и то, что отец сидит
в послеобеденный час под деревом
в саду и курит трубку, а
мать вяжет какую-нибудь фуфайку или вышивает по канве; вдруг с улицы раздается шум, крики, и целая толпа людей врывается
в дом.
Потом
мать, приласкав его еще, отпускала гулять
в сад, по двору, на луг, с строгим подтверждением няньке не оставлять ребенка одного, не допускать к лошадям, к собакам, к козлу, не уходить далеко от дома, а главное, не пускать его
в овраг, как самое страшное место
в околотке, пользовавшееся дурною репутацией.