Неточные совпадения
О боге она
говорила, точно о
добром и хорошо знакомом ей старике, который живет где-то близко и может делать все, что хочет, но часто делает не так, как надо.
— Ванька, в сущности,
добрая душа, а грубит только потому, что не смеет
говорить иначе, боится, что глупо будет. Грубость у него — признак ремесла, как дурацкий шлем пожарного.
— Слепцы! Вы шли туда корыстно, с проповедью зла и насилия, я зову вас на дело
добра и любви. Я
говорю священными словами учителя моего: опроститесь, будьте детями земли, отбросьте всю мишурную ложь, придуманную вами, ослепляющую вас.
Толстенькая и нескладная, она часто
говорила о любви, рассказывала о романах, ее похорошевшее личико возбужденно румянилось, в
добрых, серых глазах светилось тихое умиление старушки, которая повествует о чудесах, о житии святых, великомучеников.
Но, вспомнив о безжалостном ученом, Самгин вдруг, и уже не умом, а всем существом своим, согласился, что вот эта плохо сшитая ситцевая кукла и есть самая подлинная история правды
добра и правды зла, которая и должна и умеет
говорить о прошлом так, как сказывает олонецкая, кривобокая старуха, одинаково любовно и мудро о гневе и о нежности, о неутолимых печалях матерей и богатырских мечтах детей, обо всем, что есть жизнь.
Одетая, как всегда, пестро и крикливо, она
говорила так громко, как будто все люди вокруг были ее
добрыми знакомыми и можно не стесняться их. Самгин охотно проводил ее домой, дорогою она рассказала много интересного о Диомидове, который, плутая всюду по Москве, изредка посещает и ее, о Маракуеве, просидевшем в тюрьме тринадцать дней, после чего жандармы извинились пред ним, о своем разочаровании театральной школой. Огромнейшая Анфимьевна встретила Клима тоже радостно.
Его очень русское лицо «удалого
добра молодца» сказки очень картинно, и
говорит он так сказочно, что минуту, две даже Клим Самгин слушает его внимательно, с завистью к силе, к разнообразию его чувствований.
У нее была очень милая манера
говорить о «
добрых» людях и «светлых» явлениях приглушенным голосом; как будто она рассказывала о маленьких тайнах, за которыми скрыта единая, великая, и в ней — объяснения всех небольших тайн. Иногда он слышал в ее рассказах нечто совпадавшее с поэзией буден старичка Козлова. Но все это было несущественно и не мешало ему привыкать к женщине с быстротой, даже изумлявшей его.
— Вы старайтесь, чтобы именье это продали нам. Сам у себя мужик
добро зорить не станет. А не продадите — набедокурим, это уж я вам без страха
говорю. Лысый да в соломенной шляпе который — Табаковы братья, они хитряки! Они — пальцем не пошевелят, а — дело сделают! Губернаторы на селе. Пастыри — пластыри.
«За внешней грубостью —
добрая, мягкая душа. Тип Тани Куликовой, Любаши Сомовой, Анфимьевны. Тип человека, который чувствует себя созданным для того, чтоб служить, — определял он, поспешно шагая и невольно оглядываясь: провожает его какой-нибудь субъект? — Служить — все равно кому. Митрофанов тоже человек этой категории. Не изжито древнее, рабское, христианское. Исааки, как
говорил отец…»
Он был как-то особенно чисто вымыт, выглажен, скромно одет, туго застегнут, как будто он час тому назад мылся в бане.
Говоря, он поглаживал бороду, бедра, лацканы толстого пиджака,
доброе лицо его выражало смущение, жалость, а в глазах жуликовато играла улыбочка.
— Куда вы? Подождите, здесь ужинают, и очень вкусно. Холодный ужин и весьма неплохое вино. Хозяева этой старой посуды, — показал он широким жестом на пестрое украшение стен, — люди
добрые и широких взглядов. Им безразлично, кто у них ест и что
говорит, они достаточно богаты для того, чтоб участвовать в истории; войну они понимают как основной смысл истории, как фабрикацию героев и вообще как нечто очень украшающее жизнь.
— Братцы! Горожане! Приходят к нам молодые люди, юноши, чистые сердцем, будто ангелы приходят и
говорят доброе, неслыханное, неведомое нам — истинное божье говорят, и — надо слушать их: они вечное чувствуют, истинное — богово! Надо слушать их тихо, во внимании, с открытыми сердцами, пусть они не известны нам, они ведь потому не известны, что хорошего хотят, добро несут в сердцах, добро, неведомое нам…
Неточные совпадения
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему
говорил. Вот еще на днях, когда зашел было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от
доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
— Погоди. И за те твои бессовестные речи судил я тебя, Ионку, судом скорым, и присудили тако: книгу твою, изодрав, растоптать (
говоря это, Бородавкин изодрал и растоптал), с тобой же самим, яко с растлителем
добрых нравов, по предварительной отдаче на поругание, поступить, как мне, градоначальнику, заблагорассудится.
— Так
говорили глуповцы и со слезами припоминали, какие бывали у них прежде начальники, всё приветливые, да
добрые, да красавчики — и все-то в мундирах!
— Так сделайте это для меня, никогда не
говорите мне этих слов, и будем
добрыми друзьями, — сказала она словами; но совсем другое
говорил ее взгляд.
Несмотря на его уверения в противном, она была твердо уверена, что он такой же и еще лучше христианин, чем она, и что всё то, что он
говорит об этом, есть одна из его смешных мужских выходок, как то, что он
говорил про broderie anglaise: будто
добрые люди штопают дыры, а она их нарочно вырезывает, и т. п.