Он всегда говорил, что на мужике
далеко не уедешь, что есть только одна лошадь, способная сдвинуть воз, — интеллигенция. Клим знал, что интеллигенция — это отец, дед, мама, все знакомые и, конечно, сам Варавка, который может сдвинуть какой угодно тяжелый воз. Но было странно, что доктор, тоже очень сильный человек, не соглашался с Варавкой; сердито выкатывая черные глаза, он кричал...
Неточные совпадения
Он
не умел думать о России, народе, человечестве, интеллигенции, все это было
далеко от него.
Клим начал смотреть на Нехаеву как на существо фантастическое. Она заскочила куда-то
далеко вперед или отбежала в сторону от действительности и жила в мыслях, которые Дмитрий называл кладбищенскими. В этой девушке было что-то напряженное до отчаяния, минутами казалось, что она способна выпрыгнуть из окна. Особенно удивляло Клима женское безличие, физиологическая неощутимость Нехаевой, она совершенно
не возбуждала в нем эмоции мужчины.
— Это — дело бабье. Баба — от бога
далеко, она ему — второй сорт.
Не ее первую-то бог сотворил…
Говорила она неохотно, как жена, которой скучно беседовать с мужем. В этот вечер она казалась старше лет на пять. Окутанная шалью, туго обтянувшей ее плечи, зябко скорчившись в кресле, она, чувствовал Клим, была где-то
далеко от него. Но это
не мешало ему думать, что вот девушка некрасива, чужда, а все-таки хочется подойти к ней, положить голову на колени ей и еще раз испытать то необыкновенное, что он уже испытал однажды. В его памяти звучали слова Ромео и крик дяди Хрисанфа...
— Ваш отец был настоящий русский, как дитя, — сказала она, и глаза ее немножко покраснели. Она отвернулась, прислушиваясь. Оркестр играл что-то бравурное, но музыка доходила смягченно, и, кроме ее, извне ничего
не было слышно. В доме тоже было тихо, как будто он стоял
далеко за городом.
И, наконец, Клима несколько задевало то, что, относясь к нему вообще внимательно, Гогин, однако,
не обнаруживал попыток к сближению с ним. А к Любаше и Варваре он относился, как ребенок, у которого слишком много игрушек и он плохо отличает одну от другой. Варвара явно кокетничала с ним, и Самгин находил, что в этом она заходит слишком
далеко.
— Я никаких высоких чувств у рабочих
не заметила, но я была
далеко от памятника, где говорили речи, — продолжала Татьяна, удивляя Самгина спокойным тоном рассказа. Там кто-то истерически умилялся, размахивал шапкой, было видно, что люди крестятся. Но пробиться туда было невозможно.
Да, да, они
не забегают так
далеко, они практичнее людей, которым, для того чтобы жить хорошо, необходимо устроить революцию.
Затем Самгин вспомнил такой случай: месяца два тому назад он проработал с Кумовым
далеко за полночь и, как это бывало
не однажды, предложил письмоводителю остаться ночевать.
Эту картинную смерть Самгин видел с отчетливой ясностью, но она тоже
не поразила его, он даже отметил, что мертвый кочегар стал еще больше. Но после крика женщины у Самгина помутилось в глазах, все последующее он уже видел, точно сквозь туман и
далеко от себя. Совершенно необъяснима была мучительная медленность происходившего, — глаза видели, что каждая минута пересыщена движением, а все-таки создавалось впечатление медленности.
—
Не ожидал я, что ты пьешь…
не знал, — сказал Самгин. Дронов вынул из кармана бутылку и помахал ею пред лицом его, — бутылка была полная, в ней
не хватало, может быть, глотка. Дронов размахнулся и бросил ее
далеко от себя, бутылка звонко взорвалась.
— Да, стреляют из пушки, — сказал он, проходя в комнаты. В столовой неприятно ныли верхние,
не покрытые инеем стекла окон, в трубе печки гудело,
далеко над крышами кружились галки и вороны, мелькая, точно осенний лист.
— И —
далеко вперед? — назойливо добивался Дронов. Клим, разливая вино по стаканам, ответил
не сразу...
— Ну, перестань же, перестань, — машинально уговаривал он, хотя Дуняша
не мешала ему, да и видел он ее
далеко от себя, за облаком табачного дыма. Чувствовал он себя нехорошо, усталым, разбитым и снова подумал...
— Все это слишком премудро и…
далеко от меня, — сказал он и хотел усмехнуться, но усмешка у него
не вышла, а Марина — усмехнулась снисходительно.
Не находя двери, Самгин понял, что он подошел к дому с другой его стороны. Дом спрятан в деревьях, а Иноков с Макаровым
далеко от него и очень близко к ограде. Он уже хотел окрикнуть их, но Иноков спросил...
Самгин, насыщаясь и внимательно слушая, видел вдали, за стволами деревьев, медленное движение бесконечной вереницы экипажей, в них яркие фигуры нарядных женщин, рядом с ними покачивались всадники на красивых лошадях; над мелким кустарником в сизоватом воздухе плыли головы пешеходов в соломенных шляпах, в котелках, где-то
далеко оркестр отчетливо играл «Кармен»; веселая задорная музыка очень гармонировала с гулом голосов, все было приятно пестро, но
не резко, все празднично и красиво, как хорошо поставленная опера.
— Обо мне — начальство заботится, посылало отдохнуть
далеко на север, четырнадцать месяцев отдыхал.
Не совсем удобно, а — очень хорошо для души. Потом вот за границу сбегал.
— Вы
не дойдете, ведь это —
далеко! Едемте, встретим на кладбище.
— Почти каждый артиллерийский бой создает людей психически травматизированных, оглушенный человек идет куда глаза глядят, некоторые пробираются
далеко, их ловят — дезертир! А он — ничего
не понимает, даже толково говорить разучился, совершенно невменяем!
— Да, да! Пушки стреляют
далеко, а конца войне —
не видно. Вот вам и немецкая техника!
Неточные совпадения
Хлестаков. Да что? мне нет никакого дела до них. (В размышлении.)Я
не знаю, однако ж, зачем вы говорите о злодеях или о какой-то унтер-офицерской вдове… Унтер-офицерская жена совсем другое, а меня вы
не смеете высечь, до этого вам
далеко… Вот еще! смотри ты какой!.. Я заплачу, заплачу деньги, но у меня теперь нет. Я потому и сижу здесь, что у меня нет ни копейки.
Аммос Федорович. Нет, я вам скажу, вы
не того… вы
не… Начальство имеет тонкие виды: даром что
далеко, а оно себе мотает на ус.
Такие сказы чудные // Посыпались… И диво ли? // Ходить
далеко за́ словом //
Не надо — всё прописано // На собственной спине.
Г-жа Простакова.
Не твое дело, Пафнутьич. Мне очень мило, что Митрофанушка вперед шагать
не любит. С его умом, да залететь
далеко, да и Боже избави!
На улице царили голодные псы, но и те
не лаяли, а в величайшем порядке предавались изнеженности и распущенности нравов; густой мрак окутывал улицы и дома; и только в одной из комнат градоначальнической квартиры мерцал
далеко за полночь зловещий свет.