Неточные совпадения
Пока он рассказывал, Самгин присмотрелся и увидал, что по деревне
двигается на околицу
к запасному магазину густая
толпа мужиков, баб, детей, —
двигается не очень шумно, а с каким-то урчащим гулом; впереди шагал небольшой, широкоплечий мужик с толстым пучком веревки на плече.
По торцам мостовой, наполняя воздух тупым и дробным звуком шагов, нестройно
двигалась небольшая, редкая
толпа, она была похожа на метлу, ручкой которой служила цепь экипажей, медленно и скучно тянувшаяся за нею. Встречные экипажи прижимались
к панелям, — впереди
толпы быстро шагал студент, рослый, кудрявый, точно извозчик-лихач; размахивая черным кашне перед мордами лошадей, он зычно кричал...
Захлестывая панели,
толпа сметала с них людей, но сама как будто не росла, а, становясь только плотнее, тяжелее,
двигалась более медленно. Она не успевала поглотить и увлечь всех людей, многие прижимались
к стенам, забегали в ворота, прятались в подъезды и магазины.
Самгину показалось, что
толпа снова
двигается на неподвижную стену солдат и
двигается не потому, что подбирает раненых; многие выбегали вперед, ближе
к солдатам, для того чтоб обругать их. Женщина в коротенькой шубке, разорванной под мышкой, вздернув подол платья, показывая солдатам красную юбку, кричала каким-то жестяным голосом...
Толпа, отхлынув от собора, попятилась
к решетке сада, и несколько минут Самгин не мог видеть ничего, кроме затылков, но вскоре люди, обнажая головы, начали
двигаться вдоль решетки, молча тиская друг друга, и пред Самгиным поплыли разнообразные, но одинаково серьезно настроенные профили.
Себя он не чувствовал увлекаемым,
толпа двигалась в направлении
к Тверской, ему нужно было туда же,
к Страстной площади.
Ночами перед Самгиным развертывалась картина зимней, пуховой земли, сплошь раскрашенной по белому огромными кострами пожаров; огненные вихри вырывались точно из глубины земной, и всюду, по ослепительно белым полям, от вулкана
к вулкану
двигались, яростно шумя, потоки черной лавы —
толпы восставших крестьян.
Неточные совпадения
Вронский умышленно избегал той избранной, великосветской
толпы, которая сдержанно и свободно
двигалась и переговаривалась пред беседками. Он узнал, что там была и Каренина, и Бетси, и жена его брата, и нарочно, чтобы не развлечься, не подходил
к ним. Но беспрестанно встречавшиеся знакомые останавливали его, рассказывая ему подробности бывших скачек и расспрашивая его, почему он опоздал.
Мы въехали в город с другой стороны; там уж кое-где зажигали фонари: начинались сумерки. Китайские лавки сияли цветными огнями. В полумраке
двигалась по тротуарам
толпа гуляющих; по мостовой мчались коляски. Мы опять через мост поехали
к крепости, но на мосту была такая теснота от экипажей, такая толкотня между пешеходами, что я ждал минут пять в линии колясок, пока можно было проехать. Наконец мы высвободились из
толпы и мимо крепостной стены приехали на гласис и вмешались в ряды экипажей.
Староста обратился
к толпе, спрашивая, кто говорил? но все молчали; вскоре в задних рядах поднялся ропот, стал усиливаться и в одну минуту превратился в ужаснейшие вопли. Исправник понизил голос и хотел было их уговаривать. «Да что на него смотреть, — закричали дворовые, — ребята! долой их!» — и вся
толпа двинулась. Шабашкин и другие члены поспешно бросились в сени и заперли за собою дверь.
По окончании акта студенты вываливают на Большую Никитскую и
толпами, распевая «Gaudeamus igitur», [«Итак, радуйтесь, друзья…» (название старинной студенческой песни на латинском языке).]
движутся к Никитским воротам и
к Тверскому бульвару, в излюбленные свои пивные. Но идет исключительно беднота; белоподкладочники, надев «николаевские» шинели с бобровыми воротниками, уехали на рысаках в родительские палаты.
По городу грянула весть, что крест посадили в кутузку. У полиции весь день собирались
толпы народа. В костеле женщины составили совет, не допустили туда полицмейстера, и после полудня женская
толпа, все в глубоком трауре,
двинулась к губернатору. Небольшой одноэтажный губернаторский дом на Киевской улице оказался в осаде. Отец, проезжая мимо, видел эту
толпу и седого старого полицмейстера, стоявшего на ступенях крыльца и уговаривавшего дам разойтись.