Неточные совпадения
В тихой, темной улице его догнал Дьякон, наклонился, молча
заглянул в его лицо и пошел рядом, наклонясь, спрятав руки
в карманы, как ходят против ветра. Потом вдруг спросил, говоря прямо
в ухо Самгина...
Плясать кончили, публика неистово кричала, аплодировала, китаец, взяв русалку под руку, вел ее
в буфет, где тоже орали, как на базаре, китаец
заглядывал в лицо Варвары, шептал ей что-то, лицо его нелепо расширялось, таяло, улыбался он так, что
уши передвинулись к затылку. Самгин отошел
в угол, сел там и, сняв маску, спрятал ее
в карман.
У него было круглое лицо
в седой, коротко подстриженной щетине, на верхней губе щетина — длиннее, чем на подбородке и щеках, губы толстые и такие же толстые
уши, оттопыренные теплым картузом. Под густыми бровями — мутновато-серые глаза. Он внимательно
заглянул в лицо Самгина, осмотрел рябого, его жену, вынул из кармана толстого пальто сверток бумаги, развернул, ощупал, нахмурясь, пальцами бутерброд и сказал...
Говорил Дронов как будто
в два голоса — и сердито и жалобно, щипал ногтями жесткие волосы коротко подстриженных усов, дергал пальцами
ухо, глаза его растерянно скользили по столу,
заглядывали в бокал вина.
Неточные совпадения
Я сидел и слушал краем
уха; они говорили и смеялись, а у меня
в голове была Настасья Егоровна с ее известиями, и я не мог от нее отмахнуться; мне все представлялось, как она сидит и смотрит, осторожно встает и
заглядывает в другую комнату. Наконец они все вдруг рассмеялись: Татьяна Павловна, совсем не знаю по какому поводу, вдруг назвала доктора безбожником: «Ну уж все вы, докторишки, — безбожники!..»
Потом она растирала мне
уши гусиным салом; было больно, но от нее исходил освежающий, вкусный запах, и это уменьшало боль. Я прижимался к ней,
заглядывая в глаза ее, онемевший от волнения, и сквозь ее слова слышал негромкий, невеселый голос бабушки:
Потом пришла маленькая старушка, горбатая, с огромным ртом до
ушей; нижняя челюсть у нее тряслась, рот был открыт, как у рыбы, и
в него через верхнюю губу
заглядывал острый нос. Глаз ее было не видно; она едва двигала ногами, шаркая по полу клюкою, неся
в руке какой-то гремящий узелок.
Все это — под мерный, метрический стук колес подземной дороги. Я про себя скандирую колеса — и стихи (его вчерашняя книга). И чувствую: сзади, через плечо, осторожно перегибается кто-то и
заглядывает в развернутую страницу. Не оборачиваясь, одним только уголком глаза я вижу: розовые, распростертые крылья-уши, двоякоизогнутое… он! Не хотелось мешать ему — и я сделал вид, что не заметил. Как он очутился тут — не знаю: когда я входил
в вагон — его как будто не было.
Во время приемки Андрей Ефимыч не делает никаких операций; он давно уже отвык от них, и вид крови его неприятно волнует. Когда ему приходится раскрывать ребенку рот, чтобы
заглянуть в горло, а ребенок кричит и защищается ручонками, то от шума
в ушах у него кружится голова и выступают слезы на глазах. Он торопится прописать лекарство и машет руками, чтобы баба поскорее унесла ребенка.