Неточные совпадения
Томилин долго и скучно
говорил о
зрителях и деятелях, но Клим, ничего не поняв, спросил...
— Любовь тоже требует героизма. А я — не могу быть героиней. Варвара — может. Для нее любовь — тоже театр. Кто-то, какой-то невидимый
зритель спокойно любуется тем, как мучительно любят люди, как они хотят любить. Маракуев
говорит, что
зритель — это природа. Я — не понимаю… Маракуев тоже, кажется, ничего не понимает, кроме того, что любить — надо.
— Ты забыл, что я — неудавшаяся актриса. Я тебе прямо скажу: для меня жизнь — театр, я —
зритель. На сцене идет обозрение, revue, появляются, исчезают различно наряженные люди, которые — как ты сам часто
говорил — хотят показать мне, тебе, друг другу свои таланты, свой внутренний мир. Я не знаю — насколько внутренний. Я думаю, что прав Кумов, — ты относишься к нему… барственно, небрежно, но это очень интересный юноша. Это — человек для себя…
Хотя кашель мешал Дьякону, но
говорил он с великой силой, и на некоторых словах его хриплый голос звучал уже по-прежнему бархатно. Пред глазами Самгина внезапно возникла мрачная картина: ночь, широчайшее поле, всюду по горизонту пылают огромные костры, и от костров идет во главе тысяч крестьян этот яростный человек с безумным взглядом обнаженных глаз. Но Самгин видел и то, что слушатели, переглядываясь друг с другом, похожи на
зрителей в театре, на
зрителей, которым не нравится приезжий гастролер.
Уже собралось десятка полтора
зрителей — мужчин и женщин; из ворот и дверей домов выскакивали и осторожно подходили любопытные обыватели. На подножке пролетки сидел молодой, белобрысый извозчик и жалобно, высоким голосом,
говорил, запинаясь...
— Впрочем — я напрасно
говорю, я знаю: ты равнодушен ко всему, что не разрушение. Марина сказала о тебе: «Невольный
зритель…»
«Невольный
зритель? Это — верно, я сам
говорил себе это».
— Да, я вот пришел, — подтвердил Клим,
говоря негромко, чувствуя, что предпочел бы роль безмолвного
зрителя.
Неточные совпадения
Поза человека (он расставил ноги, взмахнув руками) ничего, собственно, не
говорила о том, чем он занят, но заставляла предполагать крайнюю напряженность внимания, обращенного к чему-то на палубе, невидимой
зрителю.
Речь товарища прокурора, по его мнению, должна была иметь общественное значение, подобно тем знаменитым речам, которые
говорили сделавшиеся знаменитыми адвокаты. Правда, что в числе
зрителей сидели только три женщины: швея, кухарка и сестра Симона и один кучер, но это ничего не значило. И те знаменитости так же начинали. Правило же товарища прокурора было в том, чтобы быть всегда на высоте своего положения, т. е. проникать вглубь психологического значения преступления и обнажать язвы общества.
Он
говорил то нежным, вкрадчивым голосом, переступая с ноги на ногу, глядя на присяжных, то тихим деловым тоном, взглядывая в свою тетрадку, то громким обличительным голосом, обращаясь то к
зрителям, то к присяжным.
«Где другие? —
говорит светлая царица, — они везде; многие в театре, одни актерами, другие музыкантами, третьи
зрителями, как нравится кому; иные рассеялись по аудиториям, музеям, сидят в библиотеке; иные в аллеях сада, иные в своих комнатах или чтобы отдохнуть наедине, или с своими детьми, но больше, больше всего — это моя тайна.
Но вот она в хвосте толпы, среди людей, которые шли не торопясь, равнодушно заглядывая вперед, с холодным любопытством
зрителей, которым заранее известен конец зрелища. Шли и
говорили негромко, уверенно: