Неточные совпадения
— Ненависть — я не признаю.
Ненавидеть — нечего, некого. Озлиться можно на часок, другой, а
ненавидеть — да за что же? Кого? Все идет по закону естества. И — в гору идет. Мой отец бил мою мать палкой, а я вот… ни на одну
женщину не замахивался даже… хотя, может, следовало бы и ударить.
Самгин сочувственно улыбнулся, не находя, что сказать, и через несколько минут, прощаясь с нею, ощутил желание поцеловать ей руку, чего никогда не делал. Он не мог себе представить, что эта
женщина, равнодушная к действительности, способна
ненавидеть что-то.
— Нервничают, — сказал Дронов, вздыхая. — А Бердников — видишь? — спокоен. Нужно четыре миллиона сапогов, а кожа в его руке. Я таких
ненавижу, но — уважаю. А таких, как ты, — люблю, но — не уважаю. Как
женщин. Ты не обижайся, я и себя не уважаю.
Пепко по крайней мере утешался тем, что не было еще женщины, которая отнеслась бы к нему равнодушно, мог, наконец,
ненавидеть женщин, причинявших ему столько неприятностей, а я даже не мог сказать и этого.
Если у Достоевского мужчина
ненавидит женщину или женщина мужчину, то читатель должен заключить, что они любят. И чем жесточе ненависть, тем это несомненнее.
Очутясь у Синтяниной, которую Бодростина ненавидела тою ненавистью, какою бессердечные женщины
ненавидят женщин строгих правил и открытых честных убеждений, Глафира рассыпалась пред нею в шутливых комплиментах. Она называла Александру Ивановну «русской матроной» и сожалела, что у нее нет детей, потому что она верно бы сделалась матерью русских Гракхов.
Неточные совпадения
— Я слыхала, что
женщины любят людей даже за их пороки, — вдруг начала Анна, — но я
ненавижу его зa его добродетель.
— Простить я не могу, и не хочу, и считаю несправедливым. Я для этой
женщины сделал всё, и она затоптала всё в грязь, которая ей свойственна. Я не злой человек, я никогда никого не
ненавидел, но ее я
ненавижу всеми силами души и не могу даже простить ее, потому что слишком
ненавижу за всё то зло, которое она сделала мне! — проговорил он со слезами злобы в голосе.
Никогда еще не проходило дня в ссоре. Нынче это было в первый раз. И это была не ссора. Это было очевидное признание в совершенном охлаждении. Разве можно было взглянуть на нее так, как он взглянул, когда входил в комнату за аттестатом? Посмотреть на нее, видеть, что сердце ее разрывается от отчаяния, и пройти молча с этим равнодушно-спокойным лицом? Он не то что охладел к ней, но он
ненавидел ее, потому что любил другую
женщину, — это было ясно.
— Итак, я продолжаю, — сказал он, очнувшись. — Главное же то, что работая, необходимо иметь убеждение, что делаемое не умрет со мною, что у меня будут наследники, — а этого у меня нет. Представьте себе положение человека, который знает вперед, что дети его и любимой им
женщины не будут его, а чьи-то, кого-то того, кто их
ненавидит и знать не хочет. Ведь это ужасно!
Да, я
ненавидел эту
женщину, но уже любил ее как мою жертву, и все это правда, все было действительно.