Неточные совпадения
— Так вот, значит: у одних — обман зрения, у других — классовая интуиция. Ежели рабочий воспринимает учение, ядовитое для хозяина, хозяин — буде он
не дурак — обязан несколько ознакомиться с этим учением. Может
быть, удастся подпортить его. В Европах весьма усердно стараются подпортить, а наши юные буржуйчики тоже
не глухи и
не слепы. Замечаются попыточки организовать классовое самосознание, сочиняют какое-то неославянофильство, Петра Великого опрокидывают и вообще… шевелятся.
— Выпустили меня третьего дня, и я все еще
не в себе. На родину, — а где у меня родина,
дураки! Через четыре дня должна ехать, а мне совершенно необходимо жить здесь.
Будут хлопотать, чтоб меня оставили в Москве, но…
—
Был проповедник здесь, в подвале жил, требухой торговал на Сухаревке. Учил: камень —
дурак, дерево —
дурак, и бог —
дурак! Я тогда молчал. «Врешь, думаю, Христос — умен!» А теперь — знаю: все это для утешения! Все — слова. Христос тоже — мертвое слово. Правы отрицающие, а
не утверждающие. Что можно утверждать против ужаса? Ложь. Ложь утверждается. Ничего нет, кроме великого горя человеческого. Остальное — дома, и веры, и всякая роскошь, и смирение — ложь!
— Нет! — крикнул Дронов. — Честному человеку —
не предложат! Тебе — предлагали? Ага! То-то! Нет, он знал, с кем говорит, когда говорил со мной, негодяй! Он почувствовал: человек обозлен, ну и… попробовал. Поторопился,
дурак! Я, может
быть, сам предложил бы…
—
Дурак надутый, а хочет
быть жуликом. Либерал, а — чего добиваются либералы? Права
быть консерваторами. Думают, что это
не заметно в них! А ведь добьются своего, — как думаешь?
— Ага, эта — вы? Опять — вы? Нет, я
не дурак. Бумаги дайте… я жаловаться
буду. Губернатору.
— Это — плохо, я знаю. Плохо, когда человек во что бы то ни стало хочет нравиться сам себе, потому что встревожен вопросом:
не дурак ли он? И догадывается, что ведь если
не дурак, тогда эта игра с самим собой, для себя самого, может сделать человека еще хуже, чем он
есть. Понимаете, какая штука?
— Я в политике ни черта
не смыслю, но вы, милый мой, превосходно отделали их… А этот Платон — вы ему
не верьте. Он —
дурак, но хитрый. И — сластоежка. Идемте, сейчас я
буду развлекать публику.
— Ты бы,
дурак, молчал,
не путался в разговор старших-то. Война —
не глупость. В пятом году она вон как народ расковыряла. И теперь, гляди, то же
будет… Война — дело страшное…
— У нас между первой и второй не дышат, — объяснил он. — Это по-сибирски выходит. У нас все в Заполье
не дураки выпить. Лишнее в другой раз переложим, а в компании нельзя. Вот я и стар, а компании не порчу… Все бросить собираюсь.
Времени для угощения было довольно, так как я никогда не кормил дорогою лошадей менее 3 1/2 часов; и мы сначала довольно лениво относились к прекрасному доппель-кюммелю, но мало-помалу дело пошло успешнее. Сам Крюднер, бывший
не дурак выпить, разогрелся и, взявши гитару, начал наигрывать разные вальсы, а затем, исполняя шубертовского «Лесного царя», фальцетом выводил куплеты о танцующих царских дочерях.
Ужин вышел шумный и веселый. Даже окончившие разошлись, говорили поздравительные речи с приведением текстов и, сняв свои дымчатые стекла, оказались теплыми ребятами с простоватыми, добродушными физиономиями и
не дураками выпить. Новый год встречали по-старинному, с воззванием: «Благослови, господи, венец лета благости твоя на 19 ** год». Хотели гадать, но отец Василий воспрепятствовал этому.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь,
дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат,
не такого рода! со мной
не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире
не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это
не жаркое.
Хлестаков. Я с тобою,
дурак,
не хочу рассуждать. (Наливает суп и
ест.)Что это за суп? Ты просто воды налил в чашку: никакого вкусу нет, только воняет. Я
не хочу этого супу, дай мне другого.
Осклабился, товарищам // Сказал победным голосом: // «Мотайте-ка на ус!» // Пошло, толпой подхвачено, // О крепи слово верное // Трепаться: «Нет змеи — //
Не будет и змеенышей!» // Клим Яковлев Игнатия // Опять ругнул: «
Дурак же ты!» // Чуть-чуть
не подрались!
Если бы Левин
не имел свойства объяснять себе людей с самой хорошей стороны, характер Свияжского
не представлял бы для него никакого затруднения и вопроса; он бы сказал себе:
дурак или дрянь, и всё бы
было ясно.
И Левину смутно приходило в голову, что
не то что она сама виновата (виноватою она ни в чем
не могла
быть), но виновато ее воспитание, слишком поверхностное и фривольное («этот
дурак Чарский: она, я знаю, хотела, но
не умела остановить его»), «Да, кроме интереса к дому (это
было у нее), кроме своего туалета и кроме broderie anglaise, у нее нет серьезных интересов.