— У нас развивается опасная болезнь, которую я назвал бы гипертрофией критического отношения к действительности. Трансплантация политических идей Запада на
русскую почву — необходима, это бесспорно. Но мы не должны упускать из виду огромное значение некоторых особенностей национального духа и быта.
Утешься, добрая мать: твой сын вырос на
русской почве — не в будничной толпе, с бюргерскими коровьими рогами, с руками, ворочающими жернова. Вблизи была Обломовка: там вечный праздник! Там сбывают с плеч работу, как иго; там барин не встает с зарей и не ходит по фабрикам около намазанных салом и маслом колес и пружин.
Такие идеологи государственности, как Катков или Чичерин, всегда казались не русскими, какими-то иностранцами на
русской почве, как иностранной, не русской всегда казалась бюрократия, занимавшаяся государственными делами — не русским занятием.
С тех пор как «Русский вестник» доказал, что слово «конституция», перенесенное на
русскую почву, есть нелепость, или, лучше сказать, что в России конституционное начало должно быть разлито везде, даже в трактирных заведениях, мы решили, что и у нас, на наших скромных торжествах тоже должно быть разлито конституционное начало.
Неточные совпадения
Кто видывал, как слушает // Своих захожих странников // Крестьянская семья, // Поймет, что ни работою // Ни вечною заботою, // Ни игом рабства долгого, // Ни кабаком самим // Еще народу
русскому // Пределы не поставлены: // Пред ним широкий путь. // Когда изменят пахарю // Поля старозапашные, // Клочки в лесных окраинах // Он пробует пахать. // Работы тут достаточно. // Зато полоски новые // Дают без удобрения // Обильный урожай. // Такая
почва добрая — // Душа народа
русского… // О сеятель! приди!..
Славянофильство прежде всего утверждало своеобразный тип
русской культуры на
почве восточного православия и противопоставляло его западному типу культуры и католичеству.
На необъятной
русской равнине возвышаются церкви, подымаются святые и старцы, но
почва равнины еще натуралистическая, быт еще языческий.
Нам,
русским, необходимо духовное воодушевление на
почве осознания великих исторических задач, борьба за повышение ценности нашего бытия в мире, за наш дух, а не на
почве того сознания, что немцы злодеи и безнравственны, а мы всегда правы и нравственно выше всех.
Русская народная жизнь с ее мистическими сектами, и
русская литература, и
русская мысль, и жуткая судьба
русских писателей, и судьба
русской интеллигенции, оторвавшейся от
почвы и в то же время столь характерно национальной, все, все дает нам право утверждать тот тезис, что Россия — страна бесконечной свободы и духовных далей, страна странников, скитальцев и искателей, страна мятежная и жуткая в своей стихийности, в своем народном дионисизме, не желающем знать формы.