Неточные совпадения
— Я тут
сидела перед печкой, задумалась. Ты только сию
минуту пришел?
За чаем, за обедом она вдруг задумывалась и
минутами сидела, точно глухонемая, а потом, вздрогнув, неестественно оживлялась и снова дразнила Таню, утверждая, что, когда Катин пишет рассказы из крестьянского быта, он обувается в лапти.
Через несколько
минут они
сидели в сумрачном, но уютном уголке маленького ресторана; Лютов молитвенно заказывал старику лакею...
Посидев еще
минуты две, Клим простился и пошел домой. На повороте дорожки он оглянулся: Дронов еще
сидел на скамье, согнувшись так, точно он собирался нырнуть в темную воду пруда. Клим Самгин с досадой ткнул землю тростью и пошел быстрее.
Минуты две четверо в комнате молчали, прислушиваясь к спору на террасе, пятый, Макаров, бесстыдно спал в углу, на низенькой тахте. Лидия и Алина
сидели рядом, плечо к плечу, Лидия наклонила голову, лица ее не было видно, подруга что-то шептала ей в ухо. Варавка, прикрыв глаза, курил сигару.
Через несколько
минут, проводив Спиваков и возвратясь в сад, Клим увидал мать все там же, под вишней, она
сидела, опустив голову на грудь, закинув руки на спинку скамьи.
Обиделись еще двое и, не слушая объяснений, ловко и быстро маневрируя, вогнали Клима на двор, где
сидели три полицейских солдата, а на земле, у крыльца, громко храпел неказисто одетый и, должно быть, пьяный человек. Через несколько
минут втолкнули еще одного, молодого, в светлом костюме, с рябым лицом; втолкнувший сказал солдатам...
Лидия не пришла пить чай, не явилась и ужинать. В течение двух дней Самгин
сидел дома, напряженно ожидая, что вот, в следующую
минуту, Лидия придет к нему или позовет его к себе. Решимости самому пойти к ней у него не было, и был предлог не ходить: Лидия объявила, что она нездорова, обед и чай подавали для нее наверх.
И через
минуту Клим,
сидя против него, слушал...
Через пять
минут Иноков,
сидя в комнате Самгина с папиросой в зубах, со стаканом вина в руке, жаловался...
И, съехав на край дивана,
сидя в неудобной позе, придав своему лицу испуганное выражение, он
минут пять брызгал во все стороны словами, связь которых Клим не сразу мог уловить.
Бывали
минуты, когда Клим Самгин рассматривал себя как иллюстрированную книгу, картинки которой были одноцветны, разнообразно неприятны, а объяснения к ним, не удовлетворяя, будили грустное чувство сиротства. Такие
минуты он пережил,
сидя в своей комнате, в темном уголке и тишине.
Через
минуту Самгин имел основание думать, что должно повториться уже испытанное им: он
сидел в кабинете у стола, лицом к свету, против него, за столом, помещался офицер, только обстановка кабинета была не такой домашней, как у полковника Попова, а — серьезнее, казенней.
Так, с поднятыми руками, она и проплыла в кухню. Самгин, испуганный ее шипением, оскорбленный тем, что она заговорила с ним на ты, постоял
минуту и пошел за нею в кухню. Она, особенно огромная в сумраке рассвета,
сидела среди кухни на стуле, упираясь в колени, и по бурому, тугому лицу ее текли маленькие слезы.
Так
сидел он
минуту, две.
Сидел он, широко расставив ноги, сильно потея, шевелил усами, точно рак, и каждую
минуту крякал.
Парня осторожно положили поперек дороги Самгина, в
минуту собралась толпа, заткнув улицу; высокий, рыжеватый человек в кожаной куртке вел мохнатенькую лошадь, на козлах саней
сидел знакомый извозчик, размахивая кнутом, и плачевно кричал...
Сердито, звонким голоском Морозов посоветовал ему сначала привести себя в порядок, постричься, помыться. Через
минуту Гапон
сидел на стуле среди комнаты, а человек с лицом старика начал стричь его. Но, видимо, ножницы оказались тупыми или человек этот — неловким парикмахером, — Гапон жалобно вскрикнул...
Через несколько
минут Мартын,
сидя на диване у стола, писал не торопясь, а Гапон, шагая по комнате, разбрасывая руки, выкрикивал...
«Ну, пойдем», — сказал он себе, быстро шагая в холод тьмы, а через
минуту мимо его пронеслась, далеко выбрасывая ноги, темная лошадь; в санках
сидели двое. Самгин сокрушенно вздохнул.
Как-то днем, в стороне бульвара началась очень злая и частая пальба. Лаврушку с его чумазым товарищем послали посмотреть: что там?
Минут через двадцать чумазый привел его в кухню облитого кровью, — ему прострелили левую руку выше локтя. Голый до пояса, он
сидел на табурете, весь бок был в крови, — казалось, что с бока его содрана кожа. По бледному лицу Лаврушки текли слезы, подбородок дрожал, стучали зубы. Студент Панфилов, перевязывая рану, уговаривал его...
«Взял. Как вещь», — отметил Самгин; полежал еще
минуту и, закуривая, увидал, при свете спички, что Захарий
сидит, окутав плечи одеялом. — Не хочется спать?
— Ах, оставь, — сердито откликнулся Самгин.
Минуту, две оба молчали, неподвижно
сидя друг против друга. Самгин курил, глядя в окно, там блестело шелковое небо, луна освещала беломраморные крыши, — очень знакомая картина.
А Миша постепенно вызывал чувство неприязни к нему. Молчаливый, скромный юноша не давал явных поводов для неприязни, он быстро и аккуратно убирал комнаты, стирал пыль не хуже опытной и чистоплотной горничной, переписывал бумаги почти без ошибок, бегал в суд, в магазины, на почту, на вопросы отвечал с предельной точностью. В свободные
минуты сидел в прихожей на стуле у окна, сгибаясь над книгой.
«Приятельское, — мысленно усмехнулся Клим, шагая по комнате и глядя на часы. — Сколько времени
сидел этот человек: десять
минут, полчаса? Наглое и глупое предложение его не оскорбило меня, потому что не могу же я подозревать себя способным на поступок против моей чести…»
Юрин начал играть на фисгармонии что-то торжественное и мрачное. Женщины,
сидя рядом, замолчали. Орехова слушала, благосклонно покачивая головою, оттопырив губы, поглаживая колено. Плотникова, попудрив нос, с
минуту посмотрев круглыми глазами птицы в спину музыканта, сказала тихонько...
— Королева
сидела в гробу, обнимая графиню. Испуганная стража закрыла дверь. Знали, что графиня Стенбок тоже опасно больна. Послан был гонец в замок к ней и, — оказалось, что она умерла именно в ту самую
минуту, когда ее видели в объятиях усопшей королевы.
— Я Варваре Кирилловне служу, и от нее распоряжений не имею для вас… — Она ходила за Самгиным, останавливаясь в дверях каждой комнаты и, очевидно, опасаясь, как бы он не взял и не спрятал в карман какую-либо вещь, и возбуждая у хозяина желание стукнуть ее чем-нибудь по голове. Это продолжалось
минут двадцать, все время натягивая нервы Самгина. Он курил, ходил,
сидел и чувствовал, что поведение его укрепляет подозрения этой двуногой щуки.
Через несколько
минут Самгин оказался в комнате, где собралось несколько десятков людей, человек тридцать
сидели на стульях и скамьях, на подоконниках трех окон, остальные стояли плечо в плечо друг другу настолько тесно, что Фроленков с трудом протискался вперед, нашептывая строго, как человек власть имущий...
Потом
минут десять
сидели в полутемной комнате, нагруженной сундуками, шкафами с посудой. Денисов, заглянув в эту комнату, — крякнул и скрылся, а Фроленков, ласково глядя на гостя из столицы, говорил...
Через десяток
минут Самгин
сидел в вагоне второго класса.
Он посидел еще десяток
минут, слушая, как в биллиардной яростно вьется, играет песня, а ее режет удалой свист, гремит смех, барабанят ноги плясунов, и уже неловко было
сидеть одному, как бы демонстрируя против веселья героев.
Через несколько
минут он
сидел в экипаже, щедро осыпаемый снегом.