Неточные совпадения
— Скажу, что ученики были бы весьма лучше, если б не имели они живых родителей. Говорю так затем, что сироты — покорны, — изрекал он, подняв указательный палец на уровень синеватого носа. О Климе он сказал, положив
сухую руку на
голову его и обращаясь к Вере Петровне...
Она уже не шептала, голос ее звучал довольно громко и был насыщен гневным пафосом. Лицо ее жестоко исказилось, напомнив Климу колдунью с картинки из сказок Андерсена.
Сухой блеск глаз горячо щекотал его лицо, ему показалось, что в ее взгляде горит чувство злое и мстительное. Он опустил
голову, ожидая, что это странное существо в следующую минуту закричит отчаянным криком безумной докторши Сомовой...
Он играл ножом для разрезывания книг, капризно изогнутой пластинкой бронзы с позолоченной
головою бородатого сатира на месте ручки. Нож выскользнул из рук его и упал к ногам девушки; наклонясь, чтоб поднять его, Клим неловко покачнулся вместе со стулом и, пытаясь удержаться, схватил руку Нехаевой, девушка вырвала руку, лишенный опоры Клим припал на колено. Он плохо помнил, как разыгралось все дальнейшее, помнил только горячие ладони на своих щеках,
сухой и быстрый поцелуй в губы и торопливый шепот...
Дергался звонарь так, что казалось — он висит в петле невидимой веревки, хочет освободиться от нее, мотает
головой,
сухое длинное лицо его пухнет, наливается кровью, но чем дальше, тем более звучно славословит царя послушная медь колоколов.
Сел на подоконник и затрясся, закашлялся так сильно, что желтое лицо его вздулось, раскалилось докрасна, а тонкие ноги судорожно застучали пятками по стене; чесунчовый пиджак съезжал с его костлявых плеч,
голова судорожно тряслась, на лицо осыпались пряди обесцвеченных и, должно быть, очень
сухих волос. Откашлявшись, он вытер рот не очень свежим платком и объявил Климу...
Особенно был раздражен бритоголовый человек, он расползался по столу, опираясь на него локтем, протянув правую руку к лицу Кутузова. Синий шар
головы его теперь пришелся как раз под опаловым шаром лампы, смешно и жутко повторяя его. Слов его Самгин не слышал, а в голосе чувствовал личную и горькую обиду. Но был ясно слышен
сухой голос Прейса...
В центре толпы, с флагом на длинном древке, стоял Корнев,
голова его была выше всех. Самгин отметил, что сегодня у Корнева другое лицо, не столь
сухое и четкое, как всегда, и глаза — другие, детские глаза.
Здесь, на воздухе, выстрелы трещали громко, и после каждого хотелось тряхнуть
головой, чтобы выбросить из уха
сухой, надсадный звук. Было слышно и визгливое нытье летящих пуль. Самгин оглянулся назад — двери сарая были открыты, задняя его стена разобрана; пред широкой дырою на фоне голубоватого неба стояло
голое дерево, — в сарае никого не было.
Отделился и пошел навстречу Самгину жандарм, блестели его очки; в одной руке он держал какие-то бумаги, пальцы другой дергали на груди шнур револьвера, а сбоку жандарма и на шаг впереди его шагал Судаков, натягивая обеими руками картуз на лохматую
голову; луна хорошо освещала его
сухое, дерзкое лицо и медную пряжку ремня на животе; Самгин слышал его угрюмые слова...
Сухой шорох ног стачивал камни, вздымая над обнаженными
головами серенькое облако пыли, а в пыли тускловато блестело золото сотен хоругвей.
Пара темно-бронзовых, монументально крупных лошадей важно катила солидное ландо: в нем — старуха в черном шелке, в черных кружевах на седовласой
голове, с длинным,
сухим лицом;
голову она держала прямо, надменно, серенькие пятна глаз смотрели в широкую синюю спину кучера, рука в перчатке держала золотой лорнет. Рядом с нею благодушно улыбалась, кивая
головою, толстая дама, против них два мальчика, тоже неподвижные и безличные, точно куклы.
— Вот — приятно, — сказала она, протянув Самгину
голую до плеча руку, обнаружив небритую подмышку. — Вы — извините: брала ванну, угорела,
сушу волосы. А это добрый мой друг и учитель, Евгений Васильевич Юрин.
Неточные совпадения
Вронский вошел в вагон. Мать его,
сухая старушка с черными глазами и букольками, щурилась, вглядываясь в сына, и слегка улыбалась тонкими губами. Поднявшись с диванчика и передав горничной мешочек, она подала маленькую
сухую руку сыну и, подняв его
голову от руки, поцеловала его в лицо.
По обеим сторонам дороги торчали
голые, черные камни; кой-где из-под снега выглядывали кустарники, но ни один
сухой листок не шевелился, и весело было слышать среди этого мертвого сна природы фырканье усталой почтовой тройки и неровное побрякивание русского колокольчика.
Он умерил шаг, вдумываясь в ткань романа, в фабулу, в постановку характера Веры, в психологическую, еще пока закрытую задачу… в обстановку, в аксессуары; задумчиво сел и положил руки с локтями на стол и на них
голову. Потом поцарапал
сухим пером по бумаге, лениво обмакнул его в чернила и еще ленивее написал в новую строку, после слов «Глава I»:
Не описываю и мыслей, подымавшихся в
голове, как туча
сухих листьев осенью, после налетевшего вихря; право, что-то было на это похожее, и, признаюсь, я чувствовал, что по временам мне начинает изменять рассудок.
Одна старушка все грустно качала
головой, глядя на меня, и упрашивала ехать «лучше
сухим путем кругом света».