Неточные совпадения
Клим решил говорить возможно меньше и держаться в стороне от бешеного стада маленьких извергов. Их назойливое любопытство было безжалостно, и первые дни Клим
видел себя пойманной
птицей, у которой выщипывают перья, прежде чем свернуть ей шею. Он чувствовал опасность потерять себя среди однообразных мальчиков; почти неразличимые, они всасывали его, стремились сделать незаметной частицей своей массы.
Встречу непонятно, неестественно ползла, расширяясь, темная яма, наполненная взволнованной водой, он слышал холодный плеск воды и
видел две очень красные руки; растопыривая пальцы, эти руки хватались за лед на краю, лед обламывался и хрустел. Руки мелькали, точно ощипанные крылья странной
птицы, между ними подпрыгивала гладкая и блестящая голова с огромными глазами на окровавленном лице; подпрыгивала, исчезала, и снова над водою трепетали маленькие, красные руки. Клим слышал хриплый вой...
Усталые глаза его
видели во тьме комнаты толпу призрачных, серых теней и среди них маленькую девушку с лицом
птицы и гладко причесанной головой без ушей, скрытых под волосами.
Видел он и то, что его уединенные беседы с Лидией не нравятся матери. Варавка тоже хмурился, жевал бороду красными губами и говорил, что
птицы вьют гнезда после того, как выучатся летать. От него веяло пыльной скукой, усталостью, ожесточением. Он являлся домой измятый, точно после драки. Втиснув тяжелое тело свое в кожаное кресло, он пил зельтерскую воду с коньяком, размачивал бороду и жаловался на городскую управу, на земство, на губернатора. Он говорил...
Лидия пожала его руку молча. Было неприятно
видеть, что глаза Варвары провожают его с явной радостью. Он ушел, оскорбленный равнодушием Лидии, подозревая в нем что-то искусственное и демонстративное. Ему уже казалось, что он ждал: Париж сделает Лидию более простой, нормальной, и, если даже несколько развратит ее, — это пошло бы только в пользу ей. Но, видимо, ничего подобного не случилось и она смотрит на него все теми же глазами ночной
птицы, которая не умеет жить днем.
Самгин, снимая и надевая очки, оглядывался, хотелось
увидеть пароход, судно рыбаков, лодку или хотя бы
птицу, вообще что-нибудь от земли. Но был только совершенно гладкий, серебристо-зеленый круг — дно воздушного мешка; по бортам темной шкуны сверкала светлая полоса, и над этой огромной плоскостью — небо, не так глубоко вогнутое, как над землею, и скудное звездами. Самгин ощутил необходимость заговорить, заполнить словами пустоту, развернувшуюся вокруг него и в нем.
— Значит — правда, что
видеть во сне
птиц — неожиданная встреча! Я вернусь скоро…
Как
видите —
птица невысокого полета.
Они держались преимущественно на песке и по окраске так подходили к окружающей обстановке, что их совершенно нельзя было заметить даже на близком расстоянии; вторично я
увидел птиц только тогда, когда они поднялись в воздух.
Когда их принесли, я пришел в крайнее изумление: вместо обыкновенных темно-зеленых, пестрых озимых кур я
увидел птиц, совершенно похожих на сивок складом, только несколько поменьше, но совершенно неизвестных по их перьям.
Я тогда малый хлопчик был и не знал, что это такое;
вижу птицы с гнезд подымаются, крылом машут, кричат, а где и заяц пригнул уши на спину и бежит что есть духу.
Неточные совпадения
— Постой! мы люди бедные, // Идем в дорогу дальную, — // Ответил ей Пахом. — // Ты,
вижу,
птица мудрая, // Уважь — одежу старую // На нас заворожи!
— Как же мы пойдем? Болото отличное, я
вижу, и ястреба̀, — сказал Степан Аркадьич, указывая на двух вившихся над осокой больших
птиц. — Где ястреба̀, там наверное и дичь есть.
Безумно летают в нем вверх и вниз, черкая крыльями,
птицы, не распознавая в очи друг друга, голубка — не
видя ястреба, ястреб — не
видя голубки, и никто не знает, как далеко летает он от своей погибели…
— Чего вам? — сказал он, придерживаясь одной рукой за дверь кабинета и глядя на Обломова, в знак неблаговоления, до того стороной, что ему приходилось
видеть барина вполглаза, а барину видна была только одна необъятная бакенбарда, из которой так и ждешь, что вылетят две-три
птицы.
«Боже мой! кто это выдумал путешествия? — невольно с горестью воскликнул я, — едешь четвертый месяц, только и
видишь серое небо и качку!» Кто-то засмеялся. «Ах, это вы!» — сказал я, увидя, что в каюте стоит, держась рукой за потолок, самый высокий из моих товарищей, К. И. Лосев. «Да право! — продолжал я, — где же это синее море, голубое небо да теплота,
птицы какие-то да рыбы, которых, говорят, видно на самом дне?» На ропот мой как тут явился и дед.