Неточные совпадения
— Томилина я скоро начну ненавидеть, мне уже теперь, иной раз, хочется
ударить его
по уху. Мне нужно знать, а он учит не верить, убеждает, что алгебра — произвольна, и черт его не поймет, чего ему надо! Долбит, что
человек должен разорвать паутину понятий, сотканных разумом, выскочить куда-то, в беспредельность свободы. Выходит как-то так: гуляй голым! Какой дьявол вертит ручку этой кофейной мельницы?
На дороге снова встал звонарь, тяжелыми взмахами руки он крестил воздух вслед экипажам;
люди обходили его, как столб. Краснорожий
человек в сером пиджаке наклонился, поднял фуражку и подал ее звонарю. Тогда звонарь,
ударив ею
по колену, широкими шагами пошел
по средине мостовой.
Говорил он мрачно, решительно, очень
ударяя на о и переводя угрюмые глаза с дяди Миши на Сомову, с нее на Клима. Клим подумал, что возражать этому
человеку не следует, он, пожалуй, начнет ругаться, но все-таки попробовал осторожно спросить его
по поводу цинизма; Гусаров грубовато буркнул...
По улице Самгин шел согнув шею, оглядываясь, как
человек, которого
ударили по голове и он ждет еще удара. Было жарко, горячий ветер плутал
по городу, играя пылью, это напомнило Самгину дворника, который нарочно сметал пыль под ноги партии арестантов. Прозвучало в памяти восклицание каторжника...
Ударив гармоникой
по забору, он бросил ее под ноги себе, растоптал двумя ударами ноги и пошел прочь быстрым, твердым шагом трезвого
человека.
«Это ее назвал Усов бестолковой. Если она служит жандармам, то, наверное, из страха, запуганная каким-нибудь полковником Васильевым. Не из-за денег же? И не из мести
людям, которые командуют ею. Я допускаю озлобление против Усовых, Властовых, Поярковых; она — не злая. Но ведь ничего еще не доказано против нее, — напомнил он себе,
ударив кулаком
по дивану. — Не доказано!»
Так неподвижно лег длинный
человек в поддевке, очень похожий на Дьякона, — лег, и откуда-то из-под воротника поддевки обильно полилась кровь, рисуя сбоку головы его красное пятно, — Самгин видел прозрачный парок над этим пятном; к забору подползал, волоча ногу, другой
человек, с зеленым шарфом на шее; маленькая женщина сидела на земле, стаскивая с ноги своей черный ботик, и вдруг, точно ее
ударили по затылку, ткнулась головой в колени свои, развела руками, свалилась набок.
Человек, украшенный зелеными камнями, взмахнув головой и руками,
ударил по клавишам, а ‹Ерухимович› начал соло, и Самгин подумал, не издевается ли он над людями, выпевая мрачные слова...
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко врагу. Верно? Да, мы, на фронте, не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше враги, чем немцы! — крикнул он,
ударив дном стакана
по столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду
людей в атаку, я помню, что могу получить пулю в затылок или штык в спину. Понимаете?
Неточные совпадения
— Она за этой дверью; только я сам нынче напрасно хотел ее видеть: сидит в углу, закутавшись в покрывало, не говорит и не смотрит: пуглива, как дикая серна. Я нанял нашу духанщицу: она знает по-татарски, будет ходить за нею и приучит ее к мысли, что она моя, потому что она никому не будет принадлежать, кроме меня, — прибавил он,
ударив кулаком
по столу. Я и в этом согласился… Что прикажете делать? Есть
люди, с которыми непременно должно соглашаться.
Паратов. Был разговор небольшой. Топорщился тоже, как и
человек, петушиться тоже вздумал. Да погоди, дружок, я над тобой, дружок, потешусь. (
Ударив себя
по лбу.) Ах, какая мысль блестящая! Ну, Робинзон, тебе предстоит работа трудная, старайся…
— А то, что
человек не чувствует счастья, коли нет рожна, — сказала она, глядя на него через очки. — Надо его
ударить бревном
по голове, тогда он и узнает, что счастье было, и какое оно плохонькое ни есть, а все лучше бревна.
— Я знала — oh, vous êtes terrible, allez! [о, вы страшный
человек! (фр.)] — прибавила она,
ударив его легонько веером
по плечу.
Четвертая заповедь (Мф. V, 38 — 42) состояла в том, что
человек не только не должен воздавать око за око, но должен подставлять другую щеку, когда
ударят по одной, должен прощать обиды и с смирением нести их и никому не отказывать в том, чего хотят от него
люди.