Неточные совпадения
Было что-то нелепое в гранитной массе Исакиевского собора, в прикрепленных к нему серых палочках и дощечках лесов, на которых Клим никогда не видел ни одного рабочего.
По улицам машинным шагом ходили необыкновенно крупные солдаты; один из них,
шагая впереди, пронзительно свистел на маленькой дудочке, другой жестоко бил в барабан. В насмешливом, злокозненном свисте этой дудочки, в разноголосых гудках фабрик, рано
по утрам разрывавших сон, Клим слышал нечто, изгонявшее его из
города.
— Странный
город, — говорила Спивак, взяв Клима под руку и как-то очень осторожно
шагая по дорожке сада. — Такой добродушно ворчливый. Эта воркотня — первое, что меня удивило, как только я вышла с вокзала. Должно быть, скучно здесь, как в чистилище. Часто бывают пожары? Я боюсь пожаров.
— С одной стороны
города Варавка построил бойни и тюрьму, — заворчал Иноков,
шагая по краю оврага, — с другой конкурент его строит казарму.
Часа через полтора Самгин
шагал по улице, следуя за одним из понятых, который покачивался впереди него, а сзади позванивал шпорами жандарм. Небо на востоке уже предрассветно зеленело, но
город еще спал, окутанный теплой, душноватой тьмою. Самгин немножко любовался своим спокойствием, хотя было обидно идти
по пустым улицам за человеком, который, сунув руки в карманы пальто,
шагал бесшумно, как бы не касаясь земли ногами, точно он себя нес на руках, охватив ими бедра свои.
«Писатель вроде Катина или Никодима Ивановича сделал бы из этого анекдота жалобный рассказ», — думал он,
шагая по окраине
города, мимо маленьких, придавленных к земле домиков неизвестно чем и зачем живущей бедноты.
А
город, окутанный знойным туманом и густевшими запахами соленой рыбы, недубленых кож, нефти, стоял на грязном песке; всюду,
по набережной и в пыли на улицах, сверкала, как слюда, рыбья чешуя, всюду медленно
шагали распаренные восточные люди, в тюбетейках, чалмах, халатах; их было так много, что
город казался не русским, а церкви — лишними в нем.
Скука вытеснила его из дому. Над
городом, в холодном и очень высоком небе, сверкало много звезд, скромно светилась серебряная подкова луны. От огней
города небо казалось желтеньким.
По Тверской, мимо ярких окон кофейни Филиппова, парадно
шагали проститутки, щеголеватые студенты, беззаботные молодые люди с тросточками. Человек в мохнатом пальто, в котелке и с двумя подбородками, обгоняя Самгина, сказал девице, с которой шел под руку...
Стояли мохнатые дни августа, над
городом ползли сизые тучи,
по улицам — тени, люди
шагали необычно быстро.
«Москва опустила руки», — подумал он,
шагая по бульварам странно притихшего
города. Полдень, а людей на улицах немного и все больше мелкие обыватели; озабоченные, угрюмые, небольшими группами они стояли у ворот, куда-то шли, тоже
по трое,
по пяти и более. Студентов было не заметно, одинокие прохожие — редки, не видно ни извозчиков, ни полиции, но всюду торчали и мелькали мальчишки, ожидая чего-то.
Утром, неохотно исполняя обязанности путешественника, вооруженный красной книжкою Бедекера, Самгин
шагал по улицам сплошь каменного
города, и этот аккуратный, неуютный
город вызывал у него тяжелую скуку.
Он долго, до усталости,
шагал по чистеньким улицам
города, за ним, как тень его, ползли растрепанные мысли.
Неточные совпадения
Скорым шагом удалялся он прочь от
города, а за ним, понурив головы и едва поспевая, следовали обыватели. Наконец к вечеру он пришел. Перед глазами его расстилалась совершенно ровная низина, на поверхности которой не замечалось ни одного бугорка, ни одной впадины. Куда ни обрати взоры — везде гладь, везде ровная скатерть,
по которой можно
шагать до бесконечности. Это был тоже бред, но бред точь-в-точь совпадавший с тем бредом, который гнездился в его голове…
Тихими ночами мне больше нравилось ходить
по городу, из улицы в улицу, забираясь в самые глухие углы. Бывало, идешь — точно на крыльях несешься; один, как луна в небе; перед тобою ползет твоя тень, гасит искры света на снегу, смешно тычется в тумбы, в заборы. Посредине улицы
шагает ночной сторож, с трещоткой в руках, в тяжелом тулупе, рядом с ним — трясется собака.
Через полчаса он
шагал за
городом,
по чёрной полосе дороги, возражая постоялке:
А через два дня он, поддерживаемый ею и Тиуновым, уже шёл
по улицам
города за гробом Хряпова.
Город был окутан влажным облаком осеннего тумана, на кончиках голых ветвей деревьев росли, дрожали и тяжело падали на потную землю крупные капли воды. Платье покрывалось сыростью, точно капельками ртути. Похороны были немноголюдны, всего человек десять
шагало за гробом шутливого ростовщика, которому при жизни его со страхом кланялся весь
город. Гроб — тяжёлую дубовую колоду — несли наёмные люди.
По узким улицам
города угрюмо
шагали отряды солдат, истомленных боями, полуголодных; из окон домов изливались стоны раненых, крики бреда, молитвы женщин и плач детей. Разговаривали подавленно, вполголоса и, останавливая на полуслове речь друг друга, напряженно вслушивались — не идут ли на приступ враги?