Неточные совпадения
Тонкий, как тростинка, он в своём сером подряснике был похож
на женщину, и странно было видеть
на узких
плечах и гибкой шее большую широколобую голову, скуластое лицо, покрытое неровными кустиками жёстких волос. Под левым глазом у него сидела бородавка, из неё тоже кустились волосы, он постоянно крутил их пальцами левой
руки, оттягивая веко книзу, это делало один глаз больше другого. Глаза его запали глубоко под лоб и светились из тёмных ям светом мягким, безмолвно говоря о чём-то сердечном и печальном.
Он замолчал, положив
руку на плечо сына, и, сдерживая зевоту, подавленно молвил...
— Ишь, откуда он подглядывает за девушками-то! — вдруг услыхал Матвей сзади себя голос Палаги. Положив
руки свои
на плечи ему, она, усмехаясь, спросила: — Которая больше нравится?
Вышла Палага, села ступенью выше Матвея и спросила, положив ему
руку на плечо...
А потом, в комнате Матвея, Пушкарь, размахивая
руками, страшно долго говорил о чём-то отцу, отец сидел
на постели в азяме, без шапки, а Палага стояла у двери
на коленях, опустив
плечи и свесив
руки вдоль тела, и тоже говорила...
Поздно. Справа и сзади обрушились городские с пожарным Севачевым и лучшими бойцами во главе; пожарный низенький, голова у него вросла в
плечи,
руки короткие, — подняв их
на уровень
плеч, он страшно быстро суёт кулаками в животы и груди людей и опрокидывает, расталкивает, перешибает их надвое. Они изгибаются, охая, приседают и ложатся под ноги ему, точно брёвна срубленные.
— И вот, вижу я — море! — вытаращив глаза и широко разводя
руками, гудел он. — Океан! В одном месте — гора, прямо под облака. Я тут, в полугоре, притулился и сижу с ружьём, будто
на охоте. Вдруг подходит ко мне некое человечище, как бы без лица, в лохмотье одето, плачет и говорит: гора эта — мои грехи, а сатане — трон! Упёрся
плечом в гору, наддал и опрокинул её. Ну, и я полетел!
Сели
на скамью под вишнями, золотые ленты легли им
плечи,
на грудь и колена её, она их гладила бледными
руками, а сквозь кожу
рук было видно кровь, цвета утренней зари.
Она положила крепкие
руки свои
на плечи ему и, заглядывая в лицо мокрыми, сияющими глазами, стала что-то говорить утешительно и торопливо, а он обнял её и, целуя лоб, щёки, отвечал, не понимая и не слыша её слов...
Наталья, точно каменная, стоя у печи, заслонив чело широкой спиной, неестественно громко сморкалась, каждый раз заставляя хозяина вздрагивать. По стенам кухни и по лицам людей расползались какие-то зелёные узоры, точно всё обрастало плесенью, голова Саввы — как морда сома, а пёстрая рожа Максима — железный, покрытый ржавчиной заступ. В углу, положив длинные
руки на плечи Шакира, качался Тиунов, говоря...
Дядя Марк положил
руку на плечо ему.
Сеня Комаровский был молчалив. Спрятав голову в
плечи, сунув
руки в карманы брюк, он сидел всегда вытянув вперёд короткие, маленькие ноги, смотрел
на всех круглыми, немигающими глазами и время от времени медленно растягивал тонкие губы в широкую улыбку, — от неё Кожемякину становилось неприятно, он старался не смотреть
на горбуна и — невольно смотрел, чувствуя к нему всё возрастающее, всё более требовательное любопытство.
Он смотрел
на неё с таким чувством, как будто эта женщина должна была сейчас же и навсегда уйти куда-то, а ему нужно было запомнить её кроткую голову, простое лицо, маленький, наивный рот, круглые узкие
плечи, небольшую девичью грудь и эти
руки с длинными, исколотыми иглою пальцами.
Вдруг окно лопнуло, распахнулось, и, как дым, повалили в баню плотные сизые облака, приподняли, закружив, понесли и бросили в колючие кусты; разбитый, он лежал, задыхаясь и стоная, а вокруг него по кустам шнырял невидимый пёс, рыча и воя; сверху наклонилось чьё-то гладкое, безглазое лицо, протянулись длинные
руки, обняли, поставили
на ноги и, мягко толкая в
плечи, стали раскачивать из стороны в сторону, а Савка, кувыркаясь и катаясь по земле, орал...
Тиунов вскочил, оглянулся и быстро пошёл к реке, расстёгиваясь
на ходу, бросился в воду, трижды шумно окунулся и, тотчас же выйдя, начал молиться: нагой, позолоченный солнцем, стоял лицом
на восток, прижав
руки к груди, не часто, истово осенял себя крестом, вздёргивал голову и сгибал спину, а
на плечах у него поблескивали капельки воды. Потом торопливо оделся, подошёл к землянке, поклонясь, поздравил всех с добрым утром и, опустившись
на песок, удовлетворённо сказал...
Сидели они высоко,
на какой-то полке, точно два петуха, их окружал угрюмый, скучающий народ, а ещё выше их собралась молодёжь и кричала, топала, возилась. Дерево сидений скрипело, трещало, и Кожемякин со страхом ждал, что вот всё это развалится и рухнет вниз, где правильными рядами расположились спокойные, солидные люди и, сверкая голыми до
плеч руками, женщины обмахивали свои красные лица.
Марфа медленно приподнялась
на постели, села и, закрыв лицо
руками, вдруг тихонько завыла. Кожемякин спрыгнул
на пол, схватил её за
плечи, испуганный, удивлённый.
Кожемякин смотрел
на её угловатые
плечи, длинные
руки с красивыми кистями и
на лицо её, — глаза девушки сияли снисходительно и пухлые губы милостиво улыбались.
Кожемякин, шагая тихонько, видел через
плечо Вани Хряпова пёстрый венчик
на лбу усопшего, жёлтые прядки волос, тёмные
руки, сложенные
на бугре чёрного сюртука. В гробу Хряпов стал благообразнее — красные, мокрые глаза крепко закрылись, ехидная улыбка погасла, клыки спрятались под усами, а провалившийся рот как будто даже улыбался другой улыбкой, добродушной и виноватой, точно говоря...
Неточные совпадения
В эту самую минуту перед ним явилась маска и положила ему
на плечо свою
руку.
Он видел только ее ясные, правдивые глаза, испуганные той же радостью любви, которая наполняла и его сердце. Глаза эти светились ближе и ближе, ослепляя его своим светом любви. Она остановилась подле самого его, касаясь его.
Руки ее поднялись и опустились ему
на плечи.
Она положила, согнувши, левую
руку на его
плечо, и маленькие ножки в розовых башмаках быстро, легко и мерно задвигались в такт музыки по скользкому паркету.
— Да, это очень дурно, — сказала Анна и, взяв сына за
плечо не строгим, а робким взглядом, смутившим и обрадовавшим мальчика, посмотрела
на него и поцеловала. — Оставьте его со мной, — сказала она удивленной гувернантке и, не выпуская
руки сына, села за приготовленный с кофеем стол.
И ровно в ту минуту, как середина между колесами поравнялась с нею, она откинула красный мешочек и, вжав в
плечи голову, упала под вагон
на руки и легким движением, как бы готовясь тотчас же встать, опустилась
на колена.