Неточные совпадения
Он говорил тихо и как бы
на распев церковный. Толстые пальцы протянутой вперёд руки легонько шевелились, точно он псалом царя Давида
на гуслях играл. Потом, опустив руку, он стал
чертить пальцем
на доске стола круги и кресты, задумчиво продолжая...
Большинство молчало, пристально глядя
на землю, обрызганную кровью и мозгом, в широкую спину трупа и в лицо беседовавших людей. Казалось, что некоторые усиленно стараются навсегда запомнить все
черты смерти и все речи, вызванные ею.
— Хотя сказано: паси овцы моя, о свиниях же — ни слова, кроме того, что в них Христос бог наш бесприютных
чертей загонял! Очень это скорбно всё, сын мой! Прихожанин ты примерный, а вот поспособствовать тебе в деле твоём я и не могу. Одно разве — пришли ты мне татарина своего, побеседую с ним, утешу, может, как, — пришли, да! Ты знаешь дело моё и свинское
на меня хрюкание это. И ты, по человечеству, извинишь мне бессилие моё. Оле нам, человекоподобным! Ну — путей добрых желаю сердечно! Секлетеюшка — проводи!
Говорил он много, уверенно и непонятно, часто закрывал глаза и
чертил пальцем в воздухе какие-то знаки и вдруг, положив палец
на переносье, задумывался.
— Ну, и
чёрт его дери! — крикнул Максим
на дворе.
— А то —
чёрта, — сказал Никон, не глядя
на неё. — Бабе это всё равно.
Чертил мелом
на дверях амбара ноты, указывал
на них смычком и спрашивал...
— А знаешь, Савельич, — будто бы живее люди становятся! Громче голос у всех. Главное же — улыбаются,
черти! Скажешь что-нибудь эдак, ради озорства, а они — ничего, улыбаются! Прежде, бывало, не поощрялось это! А в то же время будто злее все, и не столько друг
на друга, но больше в сторону куда-то…
С бесплодных лысых холмов плыл
на город серый вечер, в небе над болотом медленно таяла узкая красная
черта, казалось, что небо глубоко ранено, уже истекло кровью, окропив ею острые вершины деревьев, и мертвеет, умирает.
Его очень заинтересовали откровенно злые взгляды Дронова, направленные на учителя. Дронов тоже изменился, как-то вдруг. Несмотря на свое уменье следить за людями, Климу всегда казалось, что люди изменяются внезапно, прыжками, как минутная стрелка затейливых часов, которые недавно купил Варавка: постепенности в движении их минутной стрелки не было, она перепрыгивала с черты
на черту. Так же и человек: еще вчера он был таким же, как полгода тому назад, но сегодня вдруг в нем являлась некая новая черта.
Черт всплеснул руками и начал от радости галопировать на шее кузнеца. «Теперь-то попался кузнец! — думал он про себя, — теперь-то я вымещу на тебе, голубчик, все твои малеванья и небылицы, взводимые
на чертей! Что теперь скажут мои товарищи, когда узнают, что самый набожнейший из всего села человек в моих руках?» Тут черт засмеялся от радости, вспомнивши, как будет дразнить в аде все хвостатое племя, как будет беситься хромой черт, считавшийся между ними первым на выдумки.
— Сочиняют, ракалии… Как по зубам бьют, а за что — нельзя понять. Гервасий! А
на черта он мне сдался, Гервасий этот! Умбракул…
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Вот тебе
на! (Вслух).Господа, я думаю, что письмо длинно. Да и
черт ли в нем: дрянь этакую читать.
Аммос Федорович. Опасно,
черт возьми! раскричится: государственный человек. А разве в виде приношенья со стороны дворянства
на какой-нибудь памятник?
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что
на сердце, то и
на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь…
черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь
на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет
на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая
черта, что они мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Кажется и легко
на вид, а рассмотришь — просто
черт возьми!