Неточные совпадения
Написал, выправил паспорт, ушёл. Нарочно пешком иду, не уляжется ли дорогой-то смятение
души. Но хотя каяться иду, а о боге не думаю — не то боюсь, не то обидно мне — искривились все мысли мои, расползаются, как
гнилая дерюга, темны и неясны небеса для меня.
В этой красоте, волнующей
душу восторгом живым, спрятались чёрные люди в длинных одеждах и
гниют там, проживая пустые дни без любви, без радостей, в бессмысленном труде и в грязи.
Но они подходят к людям не затем, что жаждут вкусить мёда, а чтобы излить в чужую
душу гнилой яд тления своего. Самолюбы они и великие бесстыдники в ничтожестве своём; подобны они тем нищим уродам, кои во время крестных ходов по краям дорог сидят, обнажая пред людьми раны и язвы и уродства свои, чтобы, возбудив жалость, медную копейку получить.
— Нет, — возразил Василий Борисыч. — Нет, нет, оборони Боже!.. Пущай их по городам разводят… Фабричный человек — урви ухо [Плут.],
гнилая душа, а мужик — что куколь: сверху сер, а внутри бел… Грешное дело фабриками его на разврат приводить… Да и то сказать, что на фабриках-то крестьянскими мозолями один хозяин сыт. А друго дело то, что фабрика у нас без немца не стоит, а от этой саранчи крещеному человеку надо подальше.
Неточные совпадения
— Слушай, жена моя! — сказал Данило, — не оставляй сына, когда меня не будет. Не будет тебе от Бога счастия, если ты кинешь его, ни в том, ни в этом свете. Тяжело будет
гнить моим костям в сырой земле; а еще тяжелее будет
душе моей.
А главное — в
душе отложилось первое впечатление «изнанки» и того, что под этой гладко выстроганной и закрашенной поверхностью скрыты сырые, изъеденные
гнилью сваи и зияющие пустоты…
Говори,
гниль болотная, или тут же тебя
задушу!
— Прошлялся я по фабрикам пять лет, отвык от деревни, вот! Пришел туда, поглядел, вижу — не могу я так жить! Понимаешь? Не могу! Вы тут живете — вы обид таких не видите. А там — голод за человеком тенью ползет и нет надежды на хлеб, нету! Голод
души сожрал, лики человеческие стер, не живут люди,
гниют в неизбывной нужде… И кругом, как воронье, начальство сторожит — нет ли лишнего куска у тебя? Увидит, вырвет, в харю тебе даст…
Мальчику было холодно и страшно.
Душила сырость, — была суббота, пол только что вымыли, от него пахло
гнилью. Ему хотелось попросить, чтобы дядя скорее лёг под стол, рядом с ним, но тяжёлое, нехорошее чувство мешало ему говорить с дядей. Воображение рисовало сутулую фигуру деда Еремея с его белой бородой, в памяти звучал ласковый скрипучий голос: