— Передержал тесто! — кричал он, оттопыривая свои рыжие
длинные усы, шлепая губами, толстыми и всегда почему-то мокрыми. — Корка сгорела! Хлеб сырой! Ах ты, черт тебя возьми, косоглазая кикимора! Да разве я для этой работы родился на свет? Будь ты анафема с твоей работой, я — музыкант! Понял? Я — бывало, альт запьет — на альте играю; гобой под арестом — в гобой дую; корнет-а-пистон хворает — кто его может заменить? Я! Тим-тар-рам-да-дди! А ты — м-мужик, кацап! Давай расчет.
Потом снова скакали взмыленные лошади Власовского, кучер останавливал их на скаку, полицмейстер, стоя, размахивал руками, кричал в окна домов, на рабочих, на полицейских и мальчишек, а окричав людей, устало валился на сиденье коляски и толчком в спину кучера снова гнал лошадей.
Длинные усы его, грозно шевелясь, загибались к затылку.
Неточные совпадения
Нос клювом, как у ястреба, //
Усы седые,
длинные, // И — разные глаза:
Усы седые,
длинные, // Ухватки молодецкие, // Венгерка с бранденбурами, // Широкие штаны.
Недалеко от него стоял хорунжий, длинный-длинный, с густыми
усами, и, казалось, не было у него недостатка в краске на лице; любил пан крепкие меды и добрую пирушку.
Мертвея, Лонгрен наклонился и увидел восьмимесячное существо, сосредоточенно взиравшее на его
длинную бороду, затем сел, потупился и стал крутить
ус.
Ус был мокрый, как от дождя.
Хотя час был ранний, в общем зале трактирчика расположились три человека. У окна сидел угольщик, обладатель пьяных
усов, уже замеченных нами; между буфетом и внутренней дверью зала, за яичницей и пивом помещались два рыбака. Меннерс,
длинный молодой парень, с веснушчатым, скучным лицом и тем особенным выражением хитрой бойкости в подслеповатых глазах, какое присуще торгашам вообще, перетирал за стойкой посуду. На грязном полу лежал солнечный переплет окна.