Неточные совпадения
Заметив в чужом необычное, слобожане долго не могли забыть ему это и относились к человеку, не похожему на них, с безотчетным опасением. Они точно боялись, что человек бросит в жизнь что-нибудь такое, что нарушит ее уныло правильный ход, хотя тяжелый, но спокойный. Люди привыкли, чтобы жизнь
давила их всегда с одинаковой
силой, и, не ожидая никаких изменений к лучшему, считали все изменения способными только увеличить гнет.
— Вы посмотрите, какой ужас! Кучка глупых людей, защищая свою пагубную власть над народом, бьет, душит,
давит всех. Растет одичание, жестокость становится законом жизни — подумайте! Одни бьют и звереют от безнаказанности, заболевают сладострастной жаждой истязаний — отвратительной болезнью рабов, которым дана свобода проявлять всю
силу рабьих чувств и скотских привычек. Другие отравляются местью, третьи, забитые до отупения, становятся немы и слепы. Народ развращают, весь народ!
Эти мысли казались ей чужими, точно их кто-то извне насильно втыкал в нее. Они ее жгли, ожоги их больно кололи мозг, хлестали по сердцу, как огненные нити. И, возбуждая боль, обижали женщину, отгоняя ее прочь от самой себя, от Павла и всего, что уже срослось с ее сердцем. Она чувствовала, что ее настойчиво сжимает враждебная
сила,
давит ей на плечи и грудь, унижает ее, погружая в мертвый страх; на висках у нее сильно забились жилы, и корням волос стало тепло.
Неточные совпадения
— Рабство… а если мне это нравится? Если это у меня в крови — органическая потребность в таком рабстве? Возьмите то, для чего живет заурядное большинство: все это так жалко и точно выкроено по одной мерке. А стоит ли жить только для того, чтобы прожить, как все другие люди… Вот поэтому-то я и хочу именно рабства, потому что всякая
сила давит… Больше: я хочу, чтобы меня презирали и… хоть немножечко любили…
Он пошел поскорее лесом, отделявшим скит от монастыря, и, не в
силах даже выносить свои мысли, до того они
давили его, стал смотреть на вековые сосны по обеим сторонам лесной дорожки.
По-видимому, она еще любила мужа, но над этою привязанностью уже господствовало представление о добровольном закрепощении,
силу которого она только теперь поняла, и мысль, что замужество ничего не дало ей, кроме рабского ярма, до такой степени
давила ее, что самая искренняя любовь легко могла уступить место равнодушию и даже ненависти.
Допустим, однако ж, что жизнь какого-нибудь простеца не настолько интересна, чтоб вникать в нее и сожалеть о ней. Ведь простец — это незаметная тля, которую высший организм ежемгновенно
давит ногой, даже не сознавая, что он что-нибудь
давит! Пусть так! Пусть гибнет простец жертвою недоумений! Пусть осуществляется на нем великий закон борьбы за существование, в
силу которого крепкий приобретает еще большую крепость, а слабый без разговоров отметается за пределы жизни!
Неисправимый крепостник в душе, Родион Антоныч
давил и гнул все новые порядки и всех новых людей, насколько хватало
сил.