Столовая, большая
неуютная комната. На столе остатки завтрака, вокруг стола беспорядочно разбросаны стулья. Иван, в тужурке, ходит по комнате, Софья моет чайную посуду, Федосья убирает её в буфет.
Я осторожно выбралась из дортуара, бесшумно сбежала с лестницы и очутилась на темной площадке — перед дверью подвального помещения. Здесь я перевела дух и, осенив себя широким крестом, вошла в длинную,
неуютную комнату, освещенную дрожащим светом ночника, где стояло не меньше сорока кроватей. Обитательницы подвала крепко спали. Но риск оставался, ведь каждую минуту любая из них могла проснуться и, обнаружив здесь чужого человека, заподозрить меня в чем только ни вздумается…
В гостиной, огромной, жесткой и
неуютной комнате, освещенной ярче, чем это делается в провинции в «порядочных» домах, сидел уже гость, когда Александр Ильич отдавал приказание насчет вина.
Мы прошли ряд холодных,
неуютных комнат, в которых не было почти никакой мебели, и вступили, наконец, в темный маленький коридорчик, заставленный всякого рода ящиками и сундуками. Моя спутница толкнула какую-то дверь, и я очутилась в маленькой комнатке с большим окном, выходящим в сторону гор.
Неточные совпадения
Комната была
неуютная, как будто в нее только что вселились и еще не успели наполнить вещами.
Варавки жили на этой квартире уже третий год, но казалось, что они поселились только вчера, все вещи стояли не на своих местах, вещей было недостаточно,
комната казалась пустынной,
неуютной.
Глафира Исаевна брала гитару или другой инструмент, похожий на утку с длинной, уродливо прямо вытянутой шеей; отчаянно звенели струны, Клим находил эту музыку злой, как все, что делала Глафира Варавка. Иногда она вдруг начинала петь густым голосом, в нос и тоже злобно. Слова ее песен были странно изломаны, связь их непонятна, и от этого воющего пения в
комнате становилось еще сумрачней,
неуютней. Дети, забившись на диван, слушали молча и покорно, но Лидия шептала виновато:
Жена хотела, чтобы я ушел, но мне не легко было сделать это. Я ослабел и боялся своих больших,
неуютных, опостылевших
комнат. Бывало в детстве, когда у меня болело что-нибудь, я жался к матери или няне, и, когда я прятал лицо в складках теплого платья, мне казалось, что я прячусь от боли. Так и теперь почему-то мне казалось, что от своего беспокойства я могу спрятаться только в этой маленькой
комнате, около жены. Я сел и рукою заслонил глаза от света. Было тихо.
Теркин оглядывал
комнату — большую,
неуютную, немножко заброшенную. Мебель покрывали чехлы. Хозяйского глаза не чувствовалось. Правда, семейство Усатина за границей. Но все-таки было что-то в этой гостиной, точно предвещавшее крах.