Мелькают дети — герольды весны, солнце раскрашивает их одежки
в яркие цвета; покачиваясь, плывут пестро одетые женщины, — они так же необходимы в солнечный день, как звезды ночью.
Неточные совпадения
Сизые камни смотрят из виноградников,
в густых облаках зелени прячутся белые дома, сверкают на солнце стекла окон, и уже заметны глазу
яркие пятна; на самом берегу приютился среди скал маленький дом, фасад его обращен к морю и весь завешен тяжелою массою ярко-лиловых
цветов, а выше, с камней террасы, густыми ручьями льется красная герань.
Еще мальчишкой Туба, работая на винограднике, брошенном уступами по склону горы, укрепленном стенками серого камня, среди лапчатых фиг и олив, с их выкованными листьями,
в темной зелени апельсинов и запутанных ветвях гранат, на
ярком солнце, на горячей земле,
в запахе
цветов, — еще тогда он смотрел, раздувая ноздри,
в синее око моря взглядом человека, под ногами которого земля не тверда — качается, тает и плывет, — смотрел, вдыхая соленый воздух, и пьянел, становясь рассеянным, ленивым, непослушным, как всегда бывает с тем, кого море очаровало и зовет, с тем, кто влюбился душою
в море…
Красно улыбаются встречу заре
яркие цветы гвоздики и малиновые метелки шалфея, густой запах нарцисса плывет
в свежем воздухе утра, смешиваясь с соленым дыханием моря.
Если смотреть на остров издали, с моря, он должен казаться подобным богатому храму
в праздничный день: весь чисто вымыт, щедро убран
яркими цветами, всюду сверкают крупные капли дождя — топазами на желтоватом молодом листе винограда, аметистами на гроздьях глициний, рубинами на кумаче герани, и точно изумруды всюду на траве,
в густой зелени кустарника, на листве деревьев.
Колебались
в отблесках огней стены домов, изо всех окон смотрели головы детей, женщин, девушек —
яркие пятна праздничных одежд расцвели, как огромные
цветы, а мадонна, облитая серебром, как будто горела и таяла, стоя между Иоанном и Христом, — у нее большое розовое и белое лицо, с огромными глазами, мелко завитые, золотые волосы на голове, точно корона, двумя пышными потоками они падают на плечи ее.
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер, благодаря своему росту, через головы других увидал то, чтò так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные
в ярких цветах, нарумяненные, что-то кричащие пискливыми голосами женщины.
Неточные совпадения
Воз был увязан. Иван спрыгнул и повел за повод добрую, сытую лошадь. Баба вскинула на воз грабли и бодрым шагом, размахивая руками, пошла к собравшимся хороводом бабам. Иван, выехав на дорогу, вступил
в обоз с другими возами. Бабы с граблями на плечах, блестя
яркими цветами и треща звонкими, веселыми голосами, шли позади возов. Один грубый, дикий бабий голос затянул песню и допел ее до повторенья, и дружно,
в раз, подхватили опять с начала ту же песню полсотни разных, грубых и тонких, здоровых голосов.
Соня остановилась
в сенях у самого порога, но не переходила за порог и глядела как потерянная, не сознавая, казалось, ничего, забыв о своем перекупленном из четвертых рук шелковом, неприличном здесь, цветном платье с длиннейшим и смешным хвостом, и необъятном кринолине, загородившем всю дверь, и о светлых ботинках, и об омбрельке, [Омбрелька — зонтик (фр. ombrelle).] ненужной ночью, но которую она взяла с собой, и о смешной соломенной круглой шляпке с
ярким огненного
цвета пером.
Сосед был плотный человек лет тридцати, всегда одетый
в черное, черноглазый, синещекий, густые черные усы коротко подстрижены и подчеркнуты толстыми губами очень
яркого цвета.
Самгин смотрел на нее с удовольствием и аппетитом, улыбаясь так добродушно, как только мог. Она —
в бархатном платье
цвета пепла, кругленькая, мягкая. Ее рыжие, гладко причесанные волосы блестели, точно красноватое, червонное золото; нарумяненные морозом щеки, маленькие розовые уши,
яркие, подкрашенные глаза и ловкие, легкие движения — все это делало ее задорной девчонкой, которая очень нравится сама себе, искренно рада встрече с мужчиной.
Спать он лег, чувствуя себя раздавленным, измятым, и проснулся, разбуженный стуком
в дверь, горничная будила его к поезду. Он быстро вскочил с постели и несколько секунд стоял, закрыв глаза, ослепленный удивительно
ярким блеском утреннего солнца. Влажные листья деревьев за открытым окном тоже ослепительно сияли, отражая
в хрустальных каплях дождя разноцветные, короткие и острые лучики. Оздоровляющий запах сырой земли и
цветов наполнял комнату; свежесть утра щекотала кожу. Клим Самгин, вздрагивая, подумал: