Неточные совпадения
О! кто мне возвратит… вас, буйные надежды, // Вас, нестерпимые, но пламенные дни! // За вас отдам я счастие невежды, // Беспечность и покой — не для меня они!.. // Мне ль быть супругом и отцом семейства, // Мне ль, мне ль, который
испытал // Все сладости порока и злодейства, // И перед их лицом ни разу не
дрожал? // Прочь, добродетель: я тебя не знаю, // Я был обманут и тобой, // И краткий наш союз отныне разрываю — // Прощай — прощай!..
Говорят, что приятно дремать под шум водопада: этого я не
испытал; но могу вас уверить, что, несмотря на мою усталость, не мог бы никак заснуть в этой каморке, в которой пол ходил ходуном, а стены
дрожали и колебались, как будто бы от сильного землетрясения.
Надо сказать, что заговоры вообще я считал самым нормальным явлением и был бы очень неприятно задет отсутствием их в таком месте, где обо всем надо догадываться; я
испытывал огромное удовольствие, — более, — глубокое интимное наслаждение, но оно, благодаря крайне напряженному сцеплению обстоятельств, втянувших меня сюда, давало себя знать, кроме быстрого вращения мыслей, еще
дрожью рук и колен; даже когда я открывал, а потом закрывал рот, зубы мои лязгали, как медные деньги.
«Я вижу, вы меня не ждали — // Прочесть легко из ваших глаз; // Ах, вы еще не
испытали, // Что в страсти значит день, что час! // Среди сердечного волненья // Нет сил, нет власти, нет терпенья! // Я здесь — на всё решился я… // Тебе я предан… ты моя! // Ни мелочные толки света, // Ничто, ничто не страшно мне; // Презренье светской болтовне — // Иль я умру от пистолета… // О, не пугайся, не
дрожи; // Ведь я любим — скажи, скажи!..»
— Не то важно, что Анна умерла от родов, а то, что все эти Анны, Мавры, Пелагеи с раннего утра до потемок гнут спины, болеют от непосильного труда, всю жизнь
дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь боятся смерти и болезней, всю жизнь лечатся, рано блекнут, рано старятся и умирают в грязи и в вони; их дети, подрастая, начинают ту же музыку, и так проходят сот-ни лет, и миллиарды людей живут хуже животных — только ради куска хлеба,
испытывая постоянный страх.