Неточные совпадения
Нам, сынок, всем жизнь-то —
не мать родная, —
наша строгая хозяйка она…
— Бога помни, Фомушка, — сказала тетка. — Господа
нашего, смотри,
не забудь…
Жизнь всем нам цену знает, и раньше времени она ходу
нашего не остановит… никто, брат, себе в убыток
не действует, ежели он умный…
— Как содержательны и красивы
наши молитвы,
не правда ли? — спрашивала Медынская.
И опять же мы
не для нее живем, и она нам экзамента производить
не может… мы
нашу жизнь на свою колодку должны делать.
— Самое лучшее в
нашем обществе — патронесса, самое дельное, чем мы в нем занимаемся, — ухаживание за патронессой, самое трудное — сказать патронессе такой комплимент, которым она была бы довольна, а самое умное — восхищаться патронессой молча и без надежд. Так что вы, в сущности, член
не «общества попечения о», а член общества Танталов, состоящих при Софии Медынской.
— А что мы
не похожи на
наших отцов.
— Овцой ты глядел, — этого
не надо… А надо ни овцой, ни волком, а так — этак — разыграть пред ним: «Вы
наши папаши, мы ваши детишки…» — он сейчас и обмякнет.
И вот ныне придумали мы: запереть нищих в дома такие особые и чтоб
не ходили они по улицам,
не будили бы
нашей совести.
— Ты погоди! Ты еще послушай дальше-то — хуже будет! Придумали мы запирать их в дома разные и, чтоб
не дорого было содержать их там, работать заставили их, стареньких да увечных… И милостыню подавать
не нужно теперь, и, убравши с улиц отрепышей разных,
не видим мы лютой их скорби и бедности, а потому можем думать, что все люди на земле сыты, обуты, одеты… Вот они к чему, дома эти разные, для скрытия правды они… для изгнания Христа из жизни
нашей! Ясно ли?
Рассуди же ты, пожалуйста: зачем нам на чужое рубище заплаты
нашивать, ежели
не мы его изодрали?
— В твои годы отец твой… водоливом тогда был он и около
нашего села с караваном стоял… в твои годы Игнат ясен был, как стекло… Взглянул на него и — сразу видишь, что за человек. А на тебя гляжу —
не вижу — что ты? Кто ты такой? И сам ты, парень, этого
не знаешь… оттого и пропадешь… Все теперешние люди — пропасть должны, потому —
не знают себя… А жизнь — бурелом, и нужно уметь найти в ней свою дорогу… где она? И все плутают… а дьявол — рад… Женился ты?
— Он спрашивает! Человек, который живет, как отшельник,
не пьет,
не играет,
не любит женщин… ах, да! Вы знаете, Фома Игнатьевич?
Наша несравненная патронесса завтра уезжает за границу на все лето.
— Ну, и
не справились… две передние навалило на нас… как они вдарили в борт
нашей, мы и вдребезги… И они обе разбились… А нам куда горше пришлось…
«Мне кажется, что эта склонность к диким выходкам вытекает из недостатка культуры постольку же, поскольку обусловлена избытком энергии и бездельем.
Не может быть сомненья в том, что
наше купечество — за малыми исключениями — сословие наиболее богатое здоровьем и в то же время наименее трудящееся…»
— Я —
не мечтаю, я — высчитываю со всей точностью, возможной в
наших русских условиях, — внушительно сказал Смолин. — Производитель должен быть строго трезв, как механик, создающий машину… Нужно принимать в расчет трение каждого самомалейшего винтика, если ты хочешь делать серьезное дело серьезно. Я могу дать вам для прочтения составленную мною записочку, основанную мной на личном изучении скотоводства и потребления мяса в России…
— Мне, ей-богу, весело! — воскликнул Ежов, спрыгнув со стола. — Ка-ак я вчер-ра одного сударя распатронил в газете! И потом — я слышал один мудрый анекдот: сидит компания на берегу моря и пространно философствует о жизни. А еврей говорит: «Гашпада! И за-ачем штольки много разного шлов? И я вам шкажу все и зразу: жизнь
наша не стоит ни копейки, как это бушующее море!..»
А мужицкой
нашей глотке
Не-е хватает вдоволь водки…
— Ясные паны! — произнес жид. — Таких панов еще никогда не видывано. Ей-богу, никогда. Таких добрых, хороших и храбрых не было еще на свете!.. — Голос его замирал и дрожал от страха. — Как можно, чтобы мы думали про запорожцев что-нибудь нехорошее! Те совсем
не наши, те, что арендаторствуют на Украине! Ей-богу, не наши! То совсем не жиды: то черт знает что. То такое, что только поплевать на него, да и бросить! Вот и они скажут то же. Не правда ли, Шлема, или ты, Шмуль?
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб
наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Хлестаков (схватывая за руку дочь).Анна Андреевна,
не противьтесь
нашему благополучию, благословите постоянную любовь!
Купцы. Так уж сделайте такую милость, ваше сиятельство. Если уже вы, то есть,
не поможете в
нашей просьбе, то уж
не знаем, как и быть: просто хоть в петлю полезай.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что
не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче
наша»
не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Послушайте, Иван Кузьмич, нельзя ли вам, для общей
нашей пользы, всякое письмо, которое прибывает к вам в почтовую контору, входящее и исходящее, знаете, этак немножко распечатать и прочитать:
не содержится ли нем какого-нибудь донесения или просто переписки.