— Н-да, я, брат, кое-что видел… — заговорил он, встряхивая головой. — И знаю я, пожалуй, больше, чем мне следует знать, а
знать больше, чем нужно, так же вредно для человека, как и не знать того, что необходимо. Рассказать тебе, как я жил? Попробую. Никогда никому не рассказывал о себе… потому что ни в ком не возбуждал интереса… Преобидно жить на свете, не возбуждая в людях интереса к себе!..
Неточные совпадения
— Фомка! Чего хочешь? Говори! Гостинцев? Игрушек? Проси, ну! Потому ты
знай, нет тебе ничего на свете, чего я не куплю. У меня — миллён! И еще
больше будет! Понял? Все твое!
Мальчик слушал эту воркотню и
знал, что дело касается его отца. Он видел, что хотя Ефим ворчит, но на носилках у него дров
больше, чем у других, и ходит он быстрее. Никто из матросов не откликался на воркотню Ефима, и даже тот, который работал в паре с ним, молчал, иногда только протестуя против усердия, с каким Ефим накладывал дрова на носилки.
— Не
знаю я этого… — съехидничал старик. — Я насчет того
больше, что очень уж не мудро это самое благотворительное дело… И даже так я скажу, что не дело это, а — одни вредные пустяки!
Они приехали к месту, когда уже все важные люди были в сборе и толпа народа окружала груды леса, кирпича и земли. Архиерей, губернатор, представители городской
знати и администрации образовали вместе с пышно разодетыми дамами
большую яркую группу и смотрели на возню двух каменщиков, приготовлявших кирпичи и известь. Маякин с крестником направился к этой группе, нашептывая Фоме...
— Ничего не дам, пускай сами добиваются… — ответил Фома,
зная, что этими словами он еще
больше рассердит ее.
— Не
знаю… Кажется… что теперь
больше, чем прежде…
— Кокотка, если вам угодно
знать, — продажная женщина… — вполголоса сказал усатый, приближая к Фоме свое
большое, толстое лицо.
— Черт
знает что! — раздраженно и почти со слезами закричал вдруг Званцев, вскакивая из-за стола. — Я приехал гулять, — я хочу веселиться, а меня отпевают!.. Что за безобразие! Я не хочу
больше, — я уезжаю!
Он же стоял в стороне от них, не
зная, что делать, ничего не умея, чувствуя себя ненужным в этом
большом труде.
— Мне нечего рассказывать… Пустая у меня жизнь! Лучше ты мне про себя расскажи… ты все-таки, поди,
больше моего
знаешь…
— Отравленный добротой людей, я погиб от роковой способности каждого бедняка, выбивающегося в люди, — от способности мириться с малым в ожидании
большего… О! ты
знаешь? — от недостатка самооценки гибнет
больше людей, чем от чахотки, и вот почему вожди масс, быть может, служат в околоточных надзирателях!
Итак, размена чувств и мыслей между нами не может быть: мы знаем один о другом все, что хотим знать, и
знать больше не хотим; остается одно средство: рассказывать новости.
Неточные совпадения
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и
большая честь вам, да все,
знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались. Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Хлестаков. Черт его
знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)
Больше ничего нет?
Городничий. И не рад, что напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем
больше думаешь… черт его
знает, не
знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Аммос Федорович. Я думаю, Антон Антонович, что здесь тонкая и
больше политическая причина. Это значит вот что: Россия… да… хочет вести войну, и министерия-то, вот видите, и подослала чиновника, чтобы
узнать, нет ли где измены.
Он
больше виноват: говядину мне подает такую твердую, как бревно; а суп — он черт
знает чего плеснул туда, я должен был выбросить его за окно. Он меня морил голодом по целым дням… Чай такой странный: воняет рыбой, а не чаем. За что ж я… Вот новость!