Иногда вечерами, кончив работу, или в
канун праздника, после бани, ко мне в пекарню приходили Цыган, Артем и за ними — как-то боком, незаметно подваливался Осип. Усаживались вокруг приямка перед печью, в темном углу, — я вычистил его от пыли, грязи, он стал уютен. По стенам сзади и справа от нас стояли полки с хлебными чашками, а из чашек, всходя, поднималось тесто — точно лысые головы, прячась, смотрели на нас со стен. Мы пили густой кирпичный чай из большого жестяного чайника, — Пашка предлагал...
Покупалось на базаре дешевого ситцу рубаха, нанковые портки, и в
канун праздника цербер-дворник выпускал «раков» за железные ворота, как раз против Брюсовского переулка, в Стрельцовские бани.
Булочные получали заказы от жертвователя на тысячу, две, а то и больше калачей и саек, которые развозились в
кануны праздников и делились между арестантами. При этом никогда не забывались и караульные солдаты из квартировавших в Москве полков.
Неточные совпадения
Дело было в
канун Рождества, и Макару было известно, что завтра большой
праздник. По этому случаю его томило желание выпить, но выпить было не на что: хлеб был в исходе; Макар уже задолжал у местных купцов и у татар. Между тем завтра большой
праздник, работать нельзя, — что же он будет делать, если не напьется? Эта мысль делала его несчастным. Какая его жизнь! Даже в большой зимний
праздник он не выпьет одну бутылку водки!
На другой день Великой пречистой третьему Спасу празднуют.
Праздник тоже честно́й, хоть и поменьше Успеньева дня. По местам тот
праздник кануном осени зовут; на него, говорят, ласточкам третий, последний отлет на зимовку за теплое море; на тот день, говорят, врач Демид на деревьях ли́ству желтит. Сборщикам и сборщицам третий Спас кстати; знают издавна они, что по
праздникам благодетели бывают добрей, подают щедрее.
Каждый
праздник и
канун его, все посты, все службы воспитанницы N-ского приюта поют в соседней богаделенской церкви на обоих клиросах.
Поехали по деревне. «Бразды пушистые взрывая…», — думал вяло следователь, глядя, как пристяжная работала ногами. Во всех избах светились огни, точно был
канун большого
праздника: это крестьяне не спали, боялись покойника. Кучер молчал угрюмо; должно быть, соскучился, пока стоял около земской избы, и теперь тоже думал о покойнике.
Наступил
канун Рождества. Японцы перебросили в наши окопы записочки, в которых извещали, что русские спокойно могут встречать свой
праздник: японцы мешать им не станут и тревожить не будут. Разумеется, коварным азиатам никто не верил. Все ждали внезапного ночного нападения.